Когда Лида вошла в квартиру, она сперва подумала, что перепутала этаж. Воздух был насыщен табачным дымом, из кухни слышались резкие реплики и громкий смех, а по столу барабанили костяшки нард.
Она шагнула внутрь — и замерла.
За её столом устроился Артём с двумя дружками: недопитое пиво, кучка окурков, жирные следы на скатерти. Пепельница выглядела так, будто её не трогали неделю.
Артём поднял глаза, расплылся в довольной ухмылке:
— О, Лидка пришла! Не суетись. Мы тут ненадолго. Подкинь чего-нибудь перекусить.
И снова вернулся к игре, даже не пытаясь посмотреть, как она отреагирует.
Лида тяжело поставила пакет на пол. Спина ломила после смены, ноги гудели. Она мечтала о тишине, о душе, о пледике — а получила бардак и чужие голоса в собственной кухне.
Один гость — долговязый в клетчатой рубахе — неловко кивнул:
— Здравствуйте.
Второй, крепыш с короткой стрижкой, даже не шевельнулся.
Лида попыталась успокоиться, включила воду, но в голове вертелось одно и то же: в какой момент её дом перестал быть домом?
Закрыв кран, она повернулась к троице:
— Заканчивайте. Мне вставать ни свет ни заря.
Артём нахмурился:
— Это чего с тобой?
— Я хочу отдыхать.
Друзья обменялись взглядами; потом коротко стриженный начал складывать нарды, а второй поднялся.
— Мы, наверное, пойдём, — пробормотал рыжий.
— Да вы посидите! — попытался удержать их Артём. — Лида просто устала!
— Если у тебя тут свои порядки — мы не помеха, — отрезал крепыш и хлопнул Артёма по плечу. — Пошли, Никит.
Когда дверь за ними закрылась, Лида увидела, что Артём смотрит на неё с раздражённым недоумением.
— Ты могла подождать минут двадцать?
Она вспыхнула:
— Ты видел, что тут творится?! Я вчера всю кухню драила!
— Ну и что? Мужики пришли. Успокойся.
— Ты даже не спросил моего разрешения!
— Да ладно, Лид… Преувеличиваешь.
— Это моя квартира! — голос её задрожал. — И я устала чувствовать себя чужой в собственных стенах!
— День тяжёлый был? — он усмехнулся, как будто дело только в её настроении.
Она схватила тряпку и начала оттирать стол — яростно, будто могла стереть усталость вместе с жиром.
— Я больше не хочу быть твоей бесплатной домработницей.
— Лид, ну чего ты заводишься? — Артём поднялся, подошёл ближе. — Я же не специально.
— Ты думаешь, я приду и накрою вам стол? И всё уберу?
Он пожал плечами, будто это само собой разумеется.
И в тот момент внутри Лиды что-то хрустнуло.
— Когда ты последний раз работал, Артём?
Он нахмурился:
— Что за допрос?
— Полгода ты дома сидишь. Полгода я одна тяну расходы.
Артём резко встал, ударил ладонью по столу:
— Хватит мне всё припоминать! Хочешь, чтобы я ушёл, да?
— Я хочу, чтобы ты стал взрослым! — выкрикнула Лида. — Но ты даже не пытаешься!
Она схватила телефон и позвонила подруге:
— Саша, можно к тебе? Переночевать.
— Конечно.
Через несколько минут Лида уже собирала сумку. Артём беспомощно смотрел:
— Лид, это всё несерьёзно. Ты же не бросишь меня из-за такой ерунды?
— Это не ерунда, — тихо ответила она. — Я устала.
Она вышла, не оглянувшись.
Саша открыла ей дверь почти сразу. Не спрашивала ничего, просто усадила на кухне, поставила чайник. Лида рассказала всё — про грязь, про друзей, про бардак, про пустой взгляд Артёма, который уже полгода не может найти в себе силы хотя бы попытаться вернуться к прежнему себе.
— Он хоть ищет работу? — спросила Саша.
— По его словам — да. На деле… — Лида устало вздохнула. — Он просто сдаётся.
Подруга слушала молча, потом обняла:
— Ты не обязана быть чьей-то мамочкой.
Лида проронила тихо:
— А если я останусь одна?
Саша вздохнула:
— Лучше быть одной, чем с тем, кому наплевать на твой труд и твою жизнь.
Утром Лида отправилась на смену — отработала словно под загипнотизированным автоматизмом. После работы вернулась домой — и замерла.
Кухня была точно в том же состоянии.
Ни одной попытки убрать хоть что-то.
Даже бутылки стояли там, где она их оставила.
Артём вышел из спальни, зевая:
— Ну, вернулась.
Лида медленно убрала бутылку в пакет и спросила:
— Сколько ты заработал за последние шесть месяцев?
Он попытался отшутиться. Она повторила вопрос.
— Тысяч… пятнадцать.
— Пятнадцать за полгода. — Она кивнула. — А я за это время закрыла почти двести тысяч расходов. В одиночку.
Он хотел возразить, но в этот момент раздался резкий звонок в дверь.
На пороге стояли двое незнакомых мужчин — крепкие, с хмурыми лицами.
— Нам нужен Артём, — сказали они. — Пускай выйдет. Он должен.
Лида холодно ответила:
— Тут такого нет. И не живёт.
Мужики переглянулись, но она стояла непреклонно. В конце концов они ушли, бормоча что-то грубое.
Лида закрыла дверь, повернулась — Артём стоял серый как пепел.
— Это что за долги?
Он выдохнул:
— Пару раз… играл… Я думал, отыграюсь…
У Лиды потемнело в глазах.
— Ты… проиграл деньги, которых у тебя нет?
Он ничего не ответил.
Она открыла шкаф, достала мусорный пакет.
— У тебя неделя. Собери вещи и уходи. Если найдёшь работу — поговорим. Нет — значит, так и будет.
Он вскинулся:
— Ты предаёшь нас! Ты выбрасываешь меня из-за какой-то суммы?!
— Дело не в сумме. — Лида смотрела прямо и твёрдо. — Дело в том, что ты опустил руки. И тянешь меня за собой.
Через полчаса он вышел с сумкой. Оставил ключи на тумбе.
Не попрощался.
Лида слушала, как его шаги исчезают в подъезде, и только тогда позволила себе заплакать. Не от облегчения — от горечи. Они ведь когда-то были счастливы. Копили на море, мечтали о ребёнке, поддерживали друг друга.
Но прошлое — это прошлое.
Через час в дверь постучали.
На пороге стояла Саша — с бутылкой вина и коробкой пирожных.
— Я же говорила, что зайду, — мягко сказала она.
Они сидели на кухне, пили вино из обычных кружек, ели сладкое пальцами. Лида выговорилась до конца — до последней обиды, до последнего страха.
— Я дала ему неделю, — сказала она наконец. — Пусть попробует хоть что-то исправить.
Саша посмотрела на неё спокойно:
— Лид… ты же знаешь, он ничего не сделает.
Лида кивнула.
Она знала.
Но впервые за многие месяцы тишина в её доме была не пустой, а освобождающей.
И в этой свободе она вдруг снова почувствовала себя собой.
И это оказалось важнее всего.