— Я вправе зайти! Немедленно отоприте! — выкрикнул Игорь за дверью.
— Ты давно утратил любые права, — спокойно отозвалась я.
Он ненадолго затих, а затем осторожно нажал на ручку.
— Лада, будь разумной, впусти… — голос стал мягче, почти умоляющим.
— Игорь, уходи, — произнесла я глухо. — Или мне придётся звонить в участок.
За дверью воцарилась тишина. Однако он так и не исчез…
Я протирала листья драцены, когда раздался резкий звонок. Протяжный, навязчивый, тревожный. Открывать не хотелось, но, вероятно, Игорь заметил меня через окно — или соседи подсказали, что я дома.
Жильё, в котором мы когда-то обитали вдвоём, я получила от отца ещё до свадьбы. С Игорем мы провели здесь почти шесть лет, а четыре недели назад официально расстались.
— Лада, я всё осознаю, — не унимался он, возясь с замком, пробуя старые ключи. — Я допустил ошибку. Но с Алиной между нами давно пусто, клянусь.
Алиной звали его молодую сотрудницу, лет двадцати двух. Эффектная, яркая… Я застала их вместе. До отвращения банально, словно сцена из третьесортной мелодрамы. Только смеяться, когда это происходит с тобой, совсем не тянет.
Я выставила их обоих и сразу подала документы на развод. Игорь на заседание не явился, нас развели без него. И вот — спустя месяц он возник на пороге.
— Если не откроешь, — донеслось с площадки, — я устроюсь тут и никуда не двинусь. Хоть до утра!
Я слишком хорошо знала его упёртость, поэтому после недолгих колебаний всё же повернула замок.
— Разрешишь пройти? — спросил он.
Я молча отступила. Игорь прошёл на кухню и устроился на своём прежнем месте, словно и не было перерыва.
— Ты отлично выглядишь, — заметил он.
— Зачем ты пришёл? — отрезала я.
— Просто поговорить… — он шумно выдохнул. — Мы ведь столько лет были вместе. Неужели всё можно так просто вычеркнуть?
— Это сделал не ты ли? — резко откликнулась я.
Он замолчал, затем попросил чай. Пока я возилась с чайником, он без остановки рассуждал, уговаривал, оправдывался. Его речь тянулась густо и приторно.
— Лад, я понял… Алина — это было затмение, кризис, глупость, — пробормотал он. — По-настоящему спокойно мне было только с тобой.
— Вот даже как, — усмехнулась я.
— Лада! — оживился он. — Давай попробуем снова. Я сделаю всё как ты мечтала — предложение, кольцо, красиво…
Я, конечно, помнила. Мы расписались наспех: беременность, потом потеря ребёнка…
— Нет, Игорь, — произнесла я. — Назад пути нет.
— Но я же изменился!
— Я не техника, — ответила я. — У меня нет функции стирания памяти.
Он смолк.
— Ладно, — буркнул он. — Давить не стану.
Он начал появляться ежедневно. То приносил сладости, то доставал билеты, то просто сидел и перебирал эпизоды прошлого, которое внезапно стало казаться не таким уж мрачным.
И неожиданно я ощутила, что начинаю теплеть.
— Можно сказать кое-что? — спросил он, оглядываясь.
— Говори.
— Эти стены, лепнина, даже воздух… всё напоминает о твоём отце. Такое чувство, будто он наблюдает и осуждает.
Отец, ушедший через несколько месяцев после нашей свадьбы, действительно не жаловал Игоря. Однажды он лишь обронил:
— Присматривайся к нему. Взгляд у него беспокойный.
Я тогда не придала словам значения. Напрасно.
Мы снова стали сближаться. Он был безупречно внимателен, и я почти поверила.
Однажды он невзначай предложил:
— А если избавиться от этой квартиры?
— Зачем?
— Она слишком большая. Сейчас популярны студии. Купишь компактное жильё, а остальное… вложишь или возьмёшь ещё одну под аренду.
Я задумалась. Здесь было слишком много тяжёлых воспоминаний.
— Я подумаю, — ответила я.
Той ночью он остался. Я уложила его в гостиной и закрылась в спальне.
Я проснулась на рассвете от странного беспокойства. С кухни доносился голос Игоря — он говорил по телефону, уверенный, что я сплю.
— Потерпи немного, зайка, — тянул он. — Она почти созрела… Я снова на ней женюсь, потом реализуем квартиру, оформим новое жильё, половина будет моей, а после — развод. И заживём.
После паузы он добавил:
— Нет, я на диване… Мариш, перестань ревновать. Она для меня никто.
Я лежала, не двигаясь.
«Вот значит как…»
Я вышла на кухню. Он вздрогнул и поспешно прикрыл трубку.
— Ладно, мам… созвонимся.
В ответ раздался женский смех:
— Мам? Ты чего?
Мать Игоря умерла год назад.
— Доброе утро, дорогой, — спокойно сказала я.
— Утро… — он попытался улыбнуться.
— Как поживает мама?
— Отлично, — автоматически ответил он.
— Смех у неё чудесный. Молодой, — добавила я. — И котёнком ты её мило называешь.
Он побледнел.
— Я всё слышала, — продолжила я. — План был почти идеален. Но ты просчитался.
— Лада, я объясню…
— Не утруждайся. Уходи. И больше сюда не возвращайся.
Он покинул квартиру лишь после угрозы полиции. Я заблокировала его везде. Но он до сих пор дежурит у подъезда.
Неужели он правда думает, что после этого возможен прощение?