С Изабеллой Аркадьевной я столкнулась утром, когда она стояла у нашего холодильника и деловито перекладывала продукты в свой пакет.
— Вы что собираетесь уносить из нашей кухни? — спросила я, хмуро глядя на неё. — Изабелла Аркадьевна, оставьте наши вещи на полках.
— Леночка, ну почему ты стала такой мелочной?
Она держала объемный пакет, куда уже уложила половину содержимого холодильника.
— Мой Павел горбатится ради семьи, а ты мне, его матери, жмешь еды! Я же его растила, учила, на ноги поднимала! Он мне обязан и точка!
— Но это же не означает…
— Ой, не рассказывай мне про права, — отмахнулась она. — Паша бы иначе сказал, не сомневайся.
Я наблюдала, как она бережно укладывает в сумку пачку дорогого масла, которое я купила для завтраков. Следом туда отправился элитный сыр — подарок коллеги. Потом — баночка красной икры, которую мы с Пашей берегли к его дню рождения.
— Изабелла Аркадьевна, хоть икру-то оставьте, — попыталась я снова. — Мы ведь специально…
— Да ну тебя! Купите другую, молодые, здоровые! — даже не обернулась. — А мне витамины нужнее — давление скачет, сердце мается.
— Мы вообще-то не миллионеры, — почти взмолилась я. — Можно же просто попросить купить вам продуктов, а не так…
Такое происходило каждую субботу — ровно в десять утра звенел ключ в замке. Паша оставил матери дубликат «на всякий случай». И начинался её «поход за добычей».
Жила она через двор, имела хорошую пенсию и подработку в школьной вахте. Но свои деньги тратить не спешила, если можно пополнить запасы у сына.
Я сначала возмущалась. Потом умоляла. Иногда даже плакала. Паша лишь разводил руками:
— Лен, ну как я откажу родной маме? Не могу я так.
Но вчера всё перевернулось. Я полезла в нашу заначку — жестяную коробку на верхней полке, куда мы собирали на новую стиральную машину. Хотела добавить чуть-чуть… Открыла — пусто. Перевернула, потрясла — тишина.
— Паша, а деньги где? — коробка тряслась у меня в руках, пока он смотрел телевизор.
— А… Мама попросила. Лекарства дорогие закончились. Ну я же не могу отказать. Ты пойми, это же мама.
— И сколько ей нужно на такие «лекарства»? Она здоровее нас обоих!
— Лен, не заводись. Мать — святое.
Святое — ага. А наша полугодовая экономия на машину — так, пустяк.
Наутро, пока Паша уехал в командировку, я вызвала мастера. К обеду замок был другим. В душе — революция. Мужу решила позже всё объяснить.
Ключ оставила при себе. Зачем кому-то ещё? Доступа Изабелле Аркадьевне к нашему дому больше не будет.
В субботу я встала рано, налила кофе и ждала. В 10:05 — звон ключей. Потом удивлённое сопение. Потом настойчивое ковыряние. Затем стук.
— Ленка! Открывай! Какие дурацкие фокусы?!
Я молчала. Стук усилился.
— Ленка, я знаю, что ты дома! Дверь открой немедленно!
Я пила кофе, наслаждаясь тишиной.
А дальше — спектакль. Она начала колотить так, что соседи высунулись из дверей.
— Позор! Свою свекровь не пускает! Сына настраивает против матери!
Я подошла к двери и спокойно распахнула её. На площадке — человек пять.
— Вот она, видите?! Станете свидетелями! Ленка специально не открывала! Почему замок сменила? Кто тебе разрешил от меня закрываться?!
— Изабелла Аркадьевна, — сказала я громко и отчетливо. — Каждую неделю вы приходите и выносите наши продукты. Вчера утащили масло, сыр, икру, мясо, фрукты. Неделей раньше — всё то же. А позавчера ваш сын отдал вам все наши накопления на стиральную машину. Вам мало? Ещё что-то присмотрели?
— Как тебе не стыдно, бессовестная! Я — мать твоего мужа!
Но я продолжала:
— Соседи, вы слышали? Я работаю на двух работах, но не собираюсь бесплатно кормить взрослую, обеспеченную женщину, имеющую и пенсию, и зарплату!
Тётя Мила с третьего этажа буркнула:
— Правильно, Лена. Она же каждую неделю как в супермаркет к вам ходит.
Молодая женщина с пятого добавила:
— Я видела её недавно на рынке — торговалась за мелочь, а потом в такси уехала. На такси! Это ж какие деньги нужны!
Изабелла Аркадьевна покраснела до ушей.
— Вы… вы… да я… — задыхалась она. — Слетелись, как коршуны на бедную старушку!
— Старые ключи верните, — сказала я твёрдо. — И про наши продукты забудьте. Хотите в гости — пожалуйста, но только по приглашению. И желательно — с чем-нибудь к чаю.
Она посмотрела на меня как на врага человечества. Потом на соседей — их лица явно не были на её стороне. Она развернулась и ушла, громко стуча каблуками.
Вечером примчался Паша.
— Что ты натворила?! Мама в слезах! Сказала, ты её опозорила!
— Я сказала правду. И, кстати, теперь весь подъезд знает, кто у нас еду выметал.
— Лена, ну как ты могла? Она пожилая, со своими тараканами… Потерпеть нельзя было? Она ведь ни к кому больше не пойдёт…
Он осел на диван, выдохнул.
С тех пор прошло три недели. Изабелла Аркадьевна не появлялась. Паша сначала дулась, потом отошёл и даже извинился. Сказал, что не думал, насколько это унизительно для меня.
Попросил больше не выворачивать семейные проблемы перед подъездом — я согласилась. И сама не хочу обсуждений за спиной.
Новые ключи я дала ему только после обещания не делать копию для матери. Но внутри всё равно живёт тревога: уговорит ли она его снова? И что мне тогда делать?