Каким был в семейной жизни великий писатель Лев Толстой рассказывала его жена Софья Андреевна в своих дневниках. Отрывки из них — читайте далее…
К моему большому сожалению (потому что Толстой — мой любимый писатель), в последние год-два у меня не осталось сомнений, что это был не только великий писатель, но и великий абьюзер.
Поясню очень вкратце. Меня в Толстом поражает его озабоченность самовоспитанием — и при этом почти нулевые успехи в этом. А ведь он себе написал какие-то правила еще лет в 18, и с тех пор постоянно их нарушал, и постоянно же себя за это бичевал.
Софья Толстая. Первые 15 лет замужества (выдержки из дневника)
Навскидку это может показаться самокритичностью, высокой требовательностью к себе. Но, боюсь, если человек никак не может научиться соблюдать свои правила — значит это «не его» правила, а правила некоего «идеала», которого он за каким-то надом пытается достичь. Т.е. попытка «присвоить» себе некую «идеальную личность», навряд ли существующую в реальности.
Показательны и постоянные самобичевания — в этом выражают себя бессознательные презрение и ненависть нарцисса к себе, к своему Я, которое он видит ничтожным, бесконечно далеким от «идеального» Ложного Я.
Того же самого соответствия выдуманному идеалу он требовал и от жены, то идеализируя ее, то обесценивания. В приведенных записях вы увидите, как быстро после свадьбы идеализация сменилась обесцениванием.
Выраженные — сознательные или нет — идеи грандиозности, богоподобности. Цитата литературоведа Игоря Волгина: «Когда речь шла о Христе, Толстой говорил очень холодно. Для него личность Христа не много значила, для него важно учение. Он ощущает себя коллегой Христа, таким светским или религиозным мыслителем, равным Христу. Он же (Толстой) создал новое религиозное учение…».
Долгие годы преследовал Тургенева, в которого поначалу «влюбился» (идеализация).
До брака был склонен к промискуитету. С «порядочными барышнями» брал поучающе-обесценивающий тон. Например, с Валерией Арсеньевой, на которой планировал жениться, но так и не «удостоил».
Перед свадьбой окатил Софью ледяным душем, «кристально честно» всучив ей свои холостяцие дневники с описанием похождений.
Превратил свой дом в «патологическое нарциссическое пространство». Сплошные интриги, противоборствующие лагеря (Толстой, Чертков против Софьи), раздруженная и перессорившаяся семья.
Чтение дневников друг друга, т.е. полный контроль за каждой мыслью, каждой эмоцией…
Репродуктивное насилие.
Отношение к людям как к функциям, полезным или вредным вещам.
И знаете, мне как-то открылось, что просвещенный мир любит и уважает Толстого за его… Ложное Я.
Независимо от меня к похожим выводам пришла и моя читательница. А теперь слово — ей.
«Читая переписку Льва Толстого, его «Исповедь», воспоминания современников и его детей, критиков, литературоведов — было смутное ощущение токсичности Толстого. Но он во многом не похож на «героев» этого блога, да и в своей жизни я подобных не встречала. МакВильямс попадались подобные пациенты, и прочитав их описание, мне показалось, что Толстой из их числа. Вот как она их описывает:
«Нарциссически мотивированные люди проявляют защиту — перфекционизм. Они ставят перед собой нереалистичные идеалы, и либо уважают себя за то, что достигают их (грандиозный исход), либо (в случае провала) чувствуют себя просто непоправимо дефективными, а не людьми с присущими им слабостями (депрессивный исход).
Они считают главным самосовершенствование, а не понимание самого себя с целью поиска эффективных способов обращения с собственными потребностями. Требование совершенства выражается в постоянной критике самого себя или других (в зависимости от того, проецируется ли обесцененное Я), а также в неспособности получать удовольствие при всей двойственности человеческого существования.
Перфекционистское решение нарциссической дилеммы, по сути, является саморазрушительным: недостижимые идеалы создаются, чтобы компенсировать дефекты в «Я». Эти дефекты кажутся настолько презренными, что никакой краткий успех все равно не может их скрыть, а кроме того, никто не может быть совершенным, поэтому вся стратегия проваливается, и обесцененное «Я» появляется снова».
Самосовершенствовался Толстой всю жизнь, а после написания «Войны и мира» было состояние, похожее на депрессию. Потом оно повторилось после «Анны Карениной». Похоже, в эти моменты его обесцененное «Я» поднимало голову.
По его дневникам не было понятно, какая психологическая обстановка была у него дома, а вот дневники Софьи Толстой эту информацию дают. Но она так рационализировала деструктивное поведение мужа, такие большие претензии предъявляла к себе самой, что я долгое время сомневалась, насколько плохо ей было в этих отношениях. Я выписала из её дневников только те моменты, «звоночки», которые часто описывают авторы историй этого блога. И вот что у меня получилось:
1862 год (Льву Толстому — 34, Соне — 18 исполнилось месяц назад):
— 23 сентября. Свадьба.
— 8 октября. Эти две недели я с ним, мужем, мне так казалось, была в простых отношениях, по крайне мере, мне легко было, он был мой дневник, мне нечего было скрывать от него. А со вчерашнего дня, с тех пор, как сказал, что не верит любви моей, мне стало серьезно страшно. Ему весело мучить меня, видеть, как я плачу от того, что он мне не верит.
И стала я сегодня вдруг чувствовать, что он и я делаемся все больше сами по себе, что я начну создавать себе свой печальный мир, а он свой — недоверчивый, деловой. И в самом деле показались мне пошлыми наши отношения. И я стала не верить в его любовь. Я, бывало, как любила все хорошее, всей душой восхищалась, а теперь все как-то замерло; только станет весело, пристукнет он меня.
— 11 октября. С каждым днём он делается все холоднее, холоднее, а я, напротив, все больше и больше люблю его. Скоро мне станет невыносимо, если он будет так холоден.
1963 год (рождение первого ребёнка, с сентября начало работы над романом «Война и мир»):
— 17 января. Ждала, ждала его и опять села писать. Видно, мы уже не пойдём на лекцию…Третий час- все не идёт. Зачем он обещает? Хорошо ли, что он не аккуратен?
— 24 апреля. Лёва или стар или несчастлив. Если он не ест, не спит и не молчит, он рыскает по хозяйству, ходит, ходит, все один. А мне скучно — я одна, совсем одна. Любовь его ко мне выражается машинальным целованием рук и тем, что он делает мне добро, а не зло. Любить я его так боюсь, мне кажется, что я ему надоедаю, что не до этого ему.
— 25 апреля. Все утро та же скука, то же предчувствие чего-то страшного. Та же робость в отношении к Лёве.
— 29 апреля. Лёва все больше и больше от меня отвлекается. У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно — у меня никакой, напротив.
— 8 мая. Я для Лёвы не существую. Я чувствую, что я ему несносна… Какая горькая истина, что тогда узнаешь, как любит муж, когда жена беременна.
— 6 июня. Наехала вся молодежь. Совсем не хотелось ехать кататься с ними, оттого, что он сказал: «Мы с тобой старички, дома останемся». Они уехали, Лёва ушёл, я осталась одна… Лёву ужасно люблю, но злит меня, что я себя поставила с ним в такие отношения, что мы не равны. Я вся от него завишу, и я бог знает как дорожу его любовью. А он в моей или уверился, или не нуждается, он сам по себе.
— 7 июня. Он меня любит, я это, кажется, чувствую. Боюсь, не к смерти ли это моей… Ничего, кроме него и его интересов для меня не существует.
— 28 июня. Рождение первого ребёнка.
— 14 июля. Я ужасно стала робеть перед мужем, точно в чем-то виновата перед ним. Мне кажется, что я ему в тягость, что я для него глупа. Что-то во мне надломилось; кажется, это боязнь неисполнения долга в отношении к своей семье. Боюсь своей какой-то неестественно сильной любви к мужу.
— 23 июля. 10 месяцев замужем. Я падаю духом. Лёва убийственный. Как собака я привыкла к его ласкам — он охладел. Ему мало всего, что есть.
— 24 июля. Люблю его из всех сил, прочно, хорошо, немного снизу вверх.
— 31 июля. Отношения наши ужасны. Он до того стал неприятен, что я целый день избегаю его. Эти 9 месяцев едва ли не самые худшие в жизни. А десятый и говорить нечего.
— 3 августа. Ему хотелось бы стереть меня с лица земли за то, что я страдаю, а не исполняю долга. Мне даже кажется, что я его не люблю. Разве можно любить муху, которая каждую минуту кусает… Лёвочка написал мне, прощения просил. Но потом за что-то рассердился и все зачеркнул. Это было время моей грудницы, я не могла кормить Серёжу, и его это сердит.
— 17 августа. Сомнения с его стороны насчёт любви моей к нему меня всегда ошеломляют так, что я теряюсь. Чем я могу доказать? Я его так честно, так хорошо и прочно люблю.
— 17 октября. Я люблю его ужасно и чувствую заботу, как усиливается эта любовь. Мне сегодня так хорошо, ясно и покойно; верно оттого, что он меня так любит нынче.
— 28 октября. Что-то не то во мне, и мне все тяжело. Как будто наша любовь прошла — ничего не осталось. Он холоден, почти покоен. Зла на себя, на свой характер, на свои отношения с мужем. Я ужасно его люблю, мне грустно, я не умею быть счастлива, не умею и других делать счастливыми. Я себе противна. Раньше всё рассказывал — теперь недостойна.
— 13 ноября. Я брошена. Я — удовлетворение, я — нянька, я — привычная мебель. Разлюбил. У меня характер испортился. Я стала его бояться и минутами чувствовать совершенное отчуждение. Он сам меня так поставил. Я не мечусь, как бывало, а стерпелась; но мне ничто уже не весело и ничто меня не волнует. Что со мной — я не знаю.
— 24 декабря. Однообразно, да ещё без любви. Ничего делать не хочется. Я несчастна — он меня стал мало любить. Я так мало его вижу и так боюсь его, что не знаю, насколько я его люблю.
1864 год (рождение 2-го ребёнка, работа над романом «Война и мир»):
— 02 января. Сейчас говорит: «когда не в духе — дневник». Ужасно оскорбительно; он должен бы больше беречь мою любовь к нему.
— 04 октября рождение дочери Татьяны.
1865 (работа над романом «Война и мир»):
— 25 февраля. Он никогда теперь не бывает весел, часто я раздражаю его, писание его занимает, но не радует.
— 8 марта. Лёва очень хорош, весел, но ко мне холоден и равнодушен. Боюсь сказать «не любит». Это меня постоянно мучает, и оттого и нерешительность и робость в отношениях с ним. Видя, что Лёвочка так ко мне холоден и так часто стал уходить из дома, что я стала думать, не ходит ли он к А?
— 9 марта. Лёвочка совсем уничтожает меня своим полным равнодушием и отсутствием всякого участия в том, что касается меня. Он только требует участие в своих интересах. Он говорит, что я слабохарактерная. Это, может быть, к лучшему. Но я теперь много работаю, чтобы не быть слабохарактерной.
Лёвочка на охоте, а я все утро переписывала (части романа). Лёвочку я боюсь. Он так стал часто замечать все, что во мне дурно. Я начинаю думать, что во мне очень мало хорошего.
— 10 марта. Лёвочка нынче стал ласковее. Он целовал меня, а этого давно не было. Я переписываю ему и рада, что полезна чем-нибудь.
— 16 марта. Лёвочка как встал, всё вне дома. Где он? Что он? Головная боль мешает что-нибудь делать. И несносный тик.
— 20 марта. Перед Лёвой чувствую себя как чумная собака. Но я не мешаю ему, потому что он сам не обращает на меня внимания. Мне больно. А во мне все то же старое, ревнивое, сильное чувство к нему. Лёвочкой любуюсь — он весел, силён умом и здоровьем. Ужасное чувство видеть себя униженной.
— 23 марта. Тик мучает ужасно. Мне опять легко, хорошо с ним и нет ни сомнений в его любви, ни ревности — ничего.
— 26 марта. Лёвочка в желчном расположении духа, и я невольно иногда раздражаюсь им. Нынче вдруг пришла ужасная мысль, что он так мало мной дорожит, так привык к моей привязанности и любви к нему, а вдруг я бы почувствовала охлаждение к нему, что бы он? Серёжа (брат Лёвы) говорит вчера: «Только и хороши соловьи, луна, любовь и музыка». Мы с ним говорили об этом, и мне было с ним не стыдно говорить, а Лёвочка всегда на меня смотрит, как будто хочет сказать: «Какое право имеешь ты рассуждать об этом, ты ничего не можешь чувствовать». И действительно, иногда не смеешь что-нибудь чувствовать.
— 26 октября. А отчего общее правило, что мужья, прежде влюблённые, делаются с годами холодны? Я стала много хуже, и уже не трогает холодность Лёвы, которую я знаю, что заслужила. Я, кажется, беременна, и не радуюсь. Все страшно, на все смотрю неприязненно.
1866 год (работа над романом «Война и мир», рождение 3-го ребёнка):
— 12 марта. Лёва судит меня слишком строго и резко. Все больше хочется гнуться от своего ничтожества и меньше остаётся прав на эту счастливую гордость и сознание собственного достоинства, без которого я бы жить не могла.
— 22 мая. Рождение второго сына.
— 22 июля. Со мной он холоден до крайности. У меня болят груди, я кормлю со страшной болью и страданиями. Боли мои всегда действуют на него дурно в отношении меня. Он делается холоден, и к моим физическим страданиям прибавляются ещё нравственные.
1867 год (работа над романом «Война и мир», выкидыш):
— 12 сентября. Холодность и такая явная пустота, потеря чего-то, именно искренности и любви. Я это постоянно чувствую, боюсь оставаться одна, боюсь быть наедине с ним, иногда он начнёт со мной говорить, а я вздрагиваю, мне кажется, что сейчас он скажет мне, как я ему противна.
Не сердится, не говорит со мной о наших отношениях, но и не любит. Я не думала, чтобы могло дойти до того и не думала, чтобы мне это было так невыносимо и тяжело.
Иногда на меня находит гордое озлобление, что и не надо, и не люби, если меня не умел любить, а главное, озлобление за то, что за что же я-то так сильно, унизительно и больно люблю. Мама часто хвалится, как её так долго любит папа. Это не она умела привязать, это он так умел любить.
— 14 сентября. Какая-то покорная жизнь с молитвами, тихой затоптанной любовью и постоянной мыслью о совершенствовании.
— 16 сентября. Сильно чувствую, что я нелюбима, ничтожна, дурна и слаба.
1868 год (работа над романом «Война и мир», выкидыш):
— 31 июля. Какие противоречия, какая я будто несчастная женщина. А есть ли счастливее меня? Я пишу журнал всегда, когда мы ссоримся. Скоро 6 лет я замужем. И только больше и больше любишь. Он говорит, что это не любовь, а мы так сжились.
1869 год (закончена работа над романом «Война и мир», рождение 4-го ребёнка).
1871 год (рождение 5-го ребёнка. Льву Николаевичу- 43, Соне — 27 лет):
— 12 февраля. Родилась Маша, родильная горячка (послеродовой сепсис).
— 18 августа. Болезнь в нем сидит, сужу по тому безучастию к жизни и всем её интересам, которое у него появилось с прошлой зимы. И что-то пробежало между нами, какая-то тень, которая разъединила нас.
Если я не найду в себе сил подняться — он не поднимет меня; чувствую как он меня тянет в своё унылое, грустное и безнадежное состояние, в котором сам находится.
1872 год (рождение 6-го ребёнка):
— Зима была счастливая, мы опять жили душа в душу.
— 13 июня. Рождение Петра.
1873 год (начал писать роман «Анна Каренина»):
— 13 февраля. Лёвочка уехал в Москву, и без него сегодня целый день сижу в тоске, с остановившимися глазами, мыслями в голове.
Иногда заглянешь в свою душу во время тревоги и спросишь себя: чего же надо? И ответишь с ужасом: надо веселья, надо пустой болтовни, надо нарядов, надо нравиться, надо, чтоб говорили, что я красива, надо, чтобы все это видел и слышал Лёвочка. Я сегодня хочу завиваться и с радостью думать, хорошо ли это будет, хотя меня никто не увидит. Меня радуют бантики, мне хочется новый кожаный пояс, и теперь, когда я это написала, мне хочется плакать…. Наверху дети сидят и ждут, чтобы я их учила музыке, а я пишу весь этот вздор в кабинете внизу. (В этот момент Софье — 29 лет)
— 11 ноября. Умер мой маленький Петюша.
1874 год (работа над романом «Анна Каренина», рождение 7-го ребёнка):
— 17 февраля. Сколько ни думаю о будущем — нет его. И только зазеленеет трава над Петиной ямкой, как её взроют для меня; это мое постоянное мрачное предчувствие.
1875 год (работа над 2 частью романа «Анна Каренина» , рождение 8-го ребёнка):
— 20 февраля. Умер сын, ему было 1 год и 2 месяца.
— 12 октября. Слишком уединённая деревенская жизнь мне делается наконец несносна. Унылая апатия, равнодушие ко всему, и нынче, завтра, месяцы, годы — все то же и то же. Проснёшься утром и не встаёшь. Что меня поднимет, что ждёт меня? И потом я не одна: я тесно и все теснее с годами связана с Лёвочкой, и я чувствую, что он меня втягивает, главное он, в это тоскливое, апатичное состояние. Мне больно, я не могу видеть его таким, какой он теперь. Унылый, опущенный, сидит без дела, без труда, без энергии, без радости целыми днями и неделями и как будто помирился с этим состоянием.
— ноябрь. Родилась шестимесячная дочь Варя и через 2 часа умерла.
1876 год (работа над «Анной Карениной»):
— 15 сентября. Лёвочка уехал в Самару и проехал в Оренбург, куда ему очень хотелось. Хочу убедить себя, что я рада, что он доставил себе удовольствие, но неправда, я не рада, я даже оскорбляюсь, что он среди прелестного времени нашей обоюдной любви и дружбы,- как было это в последнее время, — мог оторваться добровольно от меня и нашего счастья и наказать меня мучительной, двухнедельной тревогой и грустью. Я страшно устаю: здоровье плохо, дыхание трудно, желудок расстроен и болит.
Подписывайтесь на наш канал Яндекс Дзен!
— 17 сентября. Странно это сообразить, что он боится моей болезни и сам своим отъездом в худшую пору моего здоровья мучает меня. Теперь я от тревоги не сплю ни одной ночи, не ем почти ничего, глотаю слезы или украдкой плачу несколько раз в день от беспокойства. У меня всякий день лихорадочное состояние, а теперь по вечерам дрожь, нервное возбуждение и точно голова треснуть хочет.
— 18 сентября. Послезавтра утром приедет. И вдруг сегодня все стало весело, и детей учить легко, и в доме все так светло, и дети милы.
1877 год (заканчивает роман «Анна Каренина», рождение 9-го ребёнка).
1878 год (Льву Толстому 50, Софье -34):
— 23 сентября. Свадебный день, 16 лет.
— 21 октября. С Серёжей (сыном) было объяснение: вчера я его упрекала, что он дразнить любит, меня это мучало, я ему сказала, что если упрекаю, то любя, хочу, чтоб мои дети были счастливы, а счастье больше зависит от того, чтоб все любили.
— 23 октября. С утра Лёвочка, после того, как пил со мной кофе, уехал на охоту. Я учила Машу по-русски, потом Лизу по-французски, потом Лелю по-немецки. Вечером Лёвочка играл Вебера и Шуберта сонаты, Серёжа на скрипке, а я вышивала Андрюше платьице красным шелком и слушала с удовольствием.
Впереди у неё 32 года семейной жизни…опубликовано econet.ru.