На днях, женщина, стоящая рядом со мной в магазине в нашем маленьком городке прочла, что в старом доме в соседнем графстве была найдена лаборатория по производству наркотиков, и она задала мне риторический вопрос…
Почему у нас не было проблем с наркотиками, когда мы росли?
Я сказал ей, что у меня были проблемы с наркотиками, когда я был ребенком. У меня была зависимость.
У меня была зависимость от встреч на семейных праздниках, независимо от погоды.
У меня была зависимость получить по ушам, когда я проявлял неуважение к взрослым.
У меня была зависимость идти в свою комнату, когда я ослушался родителей, говорил неправду, принес домой плохой табель. Или если я не приложил все усилия во всем, что я делал.
У меня была зависимость, чтобы прорвать сорняки в мамином саду.
У меня была зависимость, чтобы помочь каким-нибудь бедным людям, о которых некому позаботиться — скосить траву во дворе, нарубить дров, и если бы моя мать узнал, что я взял хоть копейку в качестве платы за эту доброту, она бы меня посадила в сарай.
Эти наркотики, моя зависимость, по-прежнему в моих венах, и они влияют на мое поведение во всем, что я делаю, говорю и думаю. Они сильнее, чем кокаин или героин, и если сегодня у наших детей были такого рода проблемы с наркотиками, Америка была бы лучшим местом для жизни.