Марина замерла посреди необжитой гостиной, улавливая гул собственных шагов по холодному полу.
В ладонях она сжимала буклет мебельного салона — края страниц давно были загнуты и растрёпаны.
Разворот с мягкой мебелью пестрел закладками и заметками, сделанными в разные вечера и при разном настроении.
— Здесь бы отлично встал диван с углом, — произнесла она вслух, хотя квартира отвечала лишь тишиной.
Так продолжалось уже почти два года с того момента, как они с Ильёй перебрались в новый дом на окраине города.
Два года пустоты: ни мебели, ни уюта. Ночевали на складной кровати, а готовили на старой плите, доставшейся от тёщи.
Щелчок замка заставил Марину вздрогнуть. Она поспешно захлопнула каталог и положила его на подоконник — единственное подобие поверхности в комнате, не считая пола.
Илья вошёл, стянул куртку и повесил её на один из одинаковых крючков в прихожей.
— Здравствуй, — сказала Марина, выходя ему навстречу.
— Привет, — отозвался он, не глядя.
Они коснулись щеками — коротко и формально, словно выполняя обязательный жест.
— Как прошёл день? — поинтересовалась Марина, направляясь за ним.
Она называла это помещение кухней, хотя там стояли лишь холодильник, плита и мойка.
Ни стола, ни стульев, ни шкафов. Приём пищи происходил либо у окна стоя, либо на полу в спальне.
— Обычный. Бумаги подписали, — бросил Илья, наполняя стакан водой. — А у тебя?
— Заходила в мебельный центр. Нашла несколько вариантов кухни. Хочешь взглянуть?
Она заметила, как он напрягся.
— Марин, мы же обсуждали. Пока рано.
— А когда будет не рано? Прошло два года. У всех уже давно нормальные квартиры, а мы живём как временные жильцы.
Он с силой поставил стакан.
— Нам хватает необходимого: кровать, холодильник, плита, телевизор. Остальное — лишнее.
— Стул — не роскошь! Есть на полу в тридцать с лишним лет — это унизительно!
Она не собиралась повышать голос, но раздражение вырвалось наружу.
— Ты боишься, что всё придётся делить, если мы разойдёмся? — спросила она тише. — Ведь так?
Муж промолчал. Этот ответ был красноречивее любых слов.
— Мы вместе семь лет, Илья. Если ты до сих пор держишь в голове расставание, зачем мы вообще рядом?
Он повернулся, и Марина увидела в его взгляде не упрямство, а испуг.
— Мои родители разошлись, когда я был ребёнком, — проговорил он. — Ты знаешь.
— Знаю. Отец ушёл.
— И началась война за вещи. Тарелки, кастрюли, техника — всё делили с криками. Мама плакала из-за посуды, потому что отец забирал новое. А я сидел и думал, почему предметы важнее меня.
Марина ощутила, как злость сменяется сочувствием.
— Ты правда думаешь, что с нами будет так же?
— Я думаю, что вещи — это якоря, — медленно сказал он. — Чем их больше, тем труднее уйти, если всё пойдёт ко дну.
— А если ничего не утонет? — прошептала она. — Если мы просто застряли без движения?
Он попытался усмехнуться, но улыбка вышла натянутой.
— У родителей всё тоже начиналось с покупок. Диван, обои, стенка… А потом эта стенка стала границей фронта.
— Мы не они, — сказала Марина, хотя уверенности в голосе не хватало.
Повисла пауза. Впервые она осознала глубину его внутреннего страха.
Наутро Марина проснулась от необычного шороха. Илья сидел на полу с ноутбуком.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Изучаю аренду мебели, — ответил он. — Можно взять на время. Если не подойдёт — вернуть.
Она посмотрела на его сосредоточенное лицо и поняла: он сделал шаг.
— Давай выбирать вместе, — сказала она, подсаживаясь ближе.
Весь вечер они обсуждали цвета, формы и детали — горячо, но без злости. Как будто через эти споры учились снова слышать друг друга.
Через неделю в квартиру привезли первый предмет — небольшой диван тёплого песочного оттенка.
Они сидели рядом, привыкая к новому ощущению.
— Странно, — произнёс Илья. — Я ожидал большего напряжения.
— А сейчас?
— Сейчас будто мы рискнули. Сделали шаг.
Марина сжала его руку.
— Я тоже боюсь. Но этот диван — знак, что мы пытаемся.
Со временем квартира начала оживать. Появился стол, два стула — только два.
— Пока хватит, — сказал Илья. — Потом посмотрим.
Однажды за ужином он признался:
— Я записался к специалисту.
Марина замерла.
— Правда?
— Да. Я понял, что мои страхи мешают нам жить.
Она обняла его.
— Я горжусь тобой.
Были трудные недели, были срывы, но были и перемены. Однажды он принёс домой фикус.
— Пусть это будет проверкой, — сказал он. — Если вырастет — значит, и мы справимся.
Прошёл год. В доме появились полки, комод, кресло-качалка.
В годовщину он подарил Марине картину.
— Я увидел её и понял — это про нас.
Позже он сказал:
— Я больше не боюсь расставания. Потому что понял: мы — не чужая история.
Через несколько месяцев они купили большой стол и пригласили друзей.
Поздно вечером, убирая посуду, Илья сказал:
— Знаешь, если бы мы сейчас разошлись, делить было бы что. И это не страшно.
Марина улыбнулась.
— Потому что главное — не вещи.
— Именно.
Они сели в гостиной, среди света, книг и тишины.
За окном шёл снег, а на подоконнике зеленел фикус — напоминание о том, что иногда, чтобы построить дом, нужно сначала разобрать стены внутри себя.