Елена сидела на кухне, прижимая к щеке мокрый платок. Лицо пылало, в висок будто вогнали гвоздь. От тяжёлой сковороды расплылся синяк величиной с ладонь.
— Получила, как положено! — орала из коридора Зоя Аркадьевна. — Теперь сообразишь, кто здесь хозяйничает!
Елена молчала. Спорить было бесполезно — в бешенстве свекровь никого не воспринимала.
Всё началось час назад. Елена попросила мужа Кирилла отвезти её к врачу — давление прыгало, нужно было провериться.
— Может, на машине поедем? — осторожно спросила она.
— На какой ещё машине? — взвизгнула Зоя Аркадьевна. — Это МОЯ машина! Муж мне её достал!
— Но Аркадий Павлович умер три года назад…
— И что? Машина от этого не перестала быть моей!
— Но ею ведь Кирилл пользуется…
— По моему согласию! А тебе я ничего не позволяла!
Кирилл, как всегда, промолчал. Сидел за столом, перелистывал журнал, делал вид, будто всё это его не касается.
— Можно подумать, ты хоть копейку на бензин даёшь, — не унималась свекровь. — Жрёшь за мой счёт, а теперь ещё и машину требуешь!
— Я не требую, я прошу…
— Всё одно и то же! Наглая!
— Но почему наглая? Я ведь жена Кирилла…
— Жена! Да какая же ты жена! Ни детей, ни пользы! Только ешь и спишь!
Елена стиснула зубы. Три года назад у неё случился выкидыш на позднем сроке. С тех пор забеременеть не получалось. Врачи говорили — стресс.
А стресс в этом доме был постоянным. Зоя Аркадьевна ни дня не могла прожить без ругани.
— Я работаю в школе, преподаю, — тихо напомнила Елена.
— Учительница! Копейки получаешь! На мою пенсию существуешь!
— На вашу пенсию вы живёте сами. Я живу на свою зарплату.
— Зарплата! Смех один! Что можно купить на эти гроши?
— Еду, одежду…
— Еду! А кто платит за квартиру? За свет, газ?
— Кирилл.
— А деньги откуда у Кирилла?
— Он же работает…
— На заводе! За копейки! А я из своей пенсии добавляю!
Елена тяжело выдохнула. Логика свекрови была железной в своей нелепости. Всё в доме — её, все расходы — её, а остальные — нахлебники.
— Зоя Аркадьевна, давайте не будем спорить…
— Это ты со мной споришь! Машину мою требуешь!
— Я лишь попросила отвезти меня к врачу…
— А что с тобой? Ногами ходить не можешь?
— У меня давление, голова кружится…
— Притворяешься! Чтобы на машине кататься!
— Зачем мне притворяться?
— Чтобы нахлебничать! Как всегда!
И тут свекровь сорвалась окончательно. Схватила сковороду со стола и ударила Елену по голове.
— Вот тебе, бездельница!
Удар был сильным и неожиданным. Елена даже не успела прикрыться. Перед глазами мелькнули искры.
— Жрёшь за мой счёт! — кричала Зоя Аркадьевна, размахивая сковородой. — Машину мою отобрать хочешь!
Елена попыталась подняться, но закружилась голова. Она опустилась обратно, держась за стул.
— Кирилл… — позвала она мужа.
Но Кирилл уже вышел. Хлопнула входная дверь — убежал от скандала, как всегда.
— Кирюша тебе не поможет! — торжествовала свекровь. — Он МОЙ сын! А ты здесь чужая!
Елена прижала полотенце к щеке. Боль пульсировала, в ухе шумело.
— Будешь знать, как на моё имущество посягать! — не унималась Зоя Аркадьевна. — Моя машина, мой дом, моя семья! А ты никто!
Она захлопнула дверь своей комнаты. Елена осталась одна.
Три года она терпела издёвки. Три года Зоя Аркадьевна унижала её, а теперь решилась и на побои.
А муж? Кирилл снова сбежал. Как и всегда.
Елена посмотрела в зеркало в прихожей. На щеке наливался огромный синяк, губа разбита, из уха сочилась кровь.
— Так больше нельзя, — прошептала она.
Она набрала номер участкового. Олег Николаевич знал эту семью — уже приезжал по вызовам соседей.
— Алло, это Елена Савельева…
— Здравствуйте, Елена Андреевна. Что произошло?
— Свекровь ударила меня сковородой.
— Серьёзно?
— У меня, похоже, сотрясение.
— Сейчас приеду.
Через полчаса в квартиру вошёл молодой участковый.
— Покажите травмы, — спокойно сказал он.
Елена показала синяк, губу, кровь. Олег Николаевич всё сфотографировал.
— В больницу нужно. Сотрясение исключить.
— А как доехать? Свекровь не даёт машину брать.
— Это её машина?
— Она так считает. Говорит, муж ей купил.
— А документы?
— У Кирилла.
— Понятно. Сейчас выясним.
Он зашёл в спальню к Зое Аркадьевне.
— Документы на машину покажите.
— Какие ещё документы?
— ПТС и свидетельство.
— Зачем?
— Выясняем собственника.
— Машина моя! Муж купил!
— Это надо подтвердить.
Зоя Аркадьевна нехотя достала папку. Олег Николаевич раскрыл бумаги.
— Лада Гранта, 2019 год… Владелец — Савельева Е.А.
— Что?! — завизжала свекровь.
— Машина оформлена на вашу невестку.
— Не может быть!
— Может. Переоформлена три года назад.
Зоя Аркадьевна вбежала на кухню.
— Ты! Когда Аркадий машину переписал на тебя?
— Я не знала… — растерялась Елена.
— А документы твои!
Елена задумалась. Вспомнила, что перед смертью тесть куда-то ездил, подписывал бумаги.
— Наверное, тогда, — тихо сказала она.
Олег Николаевич повернулся к свекрови:
— Значит, вы запрещали владелице пользоваться её машиной.
— Я думала, что она моя!
— Ошиблись. А теперь отвечаете за побои и самоуправство.
— Я не била!
— Есть свидетели, есть травмы.
— Елена, скажи, что это неправда!
Елена посмотрела прямо в глаза свекрови.
— Это правда. Вы меня ударили.
Зоя Аркадьевна побледнела.
— Что теперь будет?
— Штраф или работы. Возможно, условный срок.
— А если мы помиримся?
— Это решает потерпевшая, — сказал участковый.
Все посмотрели на Елену.
— Я подам заявление, — твёрдо сказала она.
Зоя Аркадьевна взвыла, но участковый уже достал бланк.
…
Позже в больнице врачи подтвердили сотрясение. Две недели больничного.
На следующее утро выяснилось: дом тоже оформлен на Елену. Аркадий Павлович ещё при жизни переписал и его.
Зоя Аркадьевна рыдала:
— Муж меня предал…
— Не предал, — ответила Елена. — Хотел защитить меня от вашей жестокости.
Теперь всё изменилось. Машина — её. Дом — её. Правила в семье тоже — её.
Она поставила условия: никакой грубости, расходы пополам, никаких запретов.
Зоя Аркадьевна, дрожа, согласилась.
Через год в семье родился сын. Свекровь стала заботливой бабушкой, Кирилл — внимательным отцом.
Елена часто вспоминала:
— Пока я была бесправной — меня били. Как только стала хозяйкой — все переменились.
Кирилл кивал:
— Люди уважают только силу. Отец это понимал.
Теперь в доме царил покой. Зоя Аркадьевна больше не кричала и не махала сковородкой — теперь этой сковородкой она пекла блины для внука.
Справедливость всё-таки восторжествовала.