— Оля, я ведь не бессмертная! — свекровь изобразила несчастную страдалицу: привалилась к дверному косяку, демонстрируя слабость и беспомощность. — Мне нужны гарантии, на всякий случай. Я хочу уйти из жизни спокойно, зная, что сын не окажется без крыши над головой.
Я помешивала кастрюлю на плите. В последнее время я почти не отходила от кухни — готовка стала бесконечной, потому что продукты в холодильнике исчезали с пугающей скоростью. Особенно после того, как в нашем доме появился ещё один человек.
Свёкла окрасила бульон в густой тёмно-красный оттенок, который всегда ассоциировался у меня с южными закатами у моря. С Ильёй мы встретились десять лет назад на побережье. Тогда я оступилась на камнях и повредила ногу, а он нёс меня на руках до самого пансионата. Его светлая футболка была испачкана кровью с моего разбитого колена.
Трудности начались три недели назад. Нина Сергеевна, мать мужа, приехала в столицу на обследование. Она всегда подчёркивала своё «происхождение» и считала себя женщиной особого круга.
В столице у неё никого не было, поэтому вопрос с проживанием даже не обсуждался — она поселилась у нас.
Её беспокоили боли в спине. Анализы, УЗИ, консультации — стандартный маршрут женщины за шестьдесят, внезапно осознавшей, что организм больше не подчиняется так охотно, как прежде.
Первую неделю Нина Сергеевна вела себя образцово. Помогала с Лизой, пару раз встречала её после занятий в музыкальной школе. Правда, каждый раз сопровождала это рассказами о том, как ей тяжело, как болит голова от детских упражнений. Илья умилялся — мать и жена, наконец, нашли общий язык.
А затем будто что-то щёлкнуло. Или, наоборот, встало на свои места.
Всё началось с мелочей.
Свекровь без предупреждения переложила всю посуду в шкафах — «так логичнее». Потом выбросила мой любимый фикус, заявив, что от него никакой пользы. Затем стала отпускать колкие замечания о мне при Лизе.
Я пожаловалась мужу, но он неожиданно попросил меня потерпеть.
— Оль, ну что ты заводишься из-за ерунды? — он приобнял меня. — Есть вещи куда серьёзнее. Мама болеет, ей страшно. МРТ показало грыжу, возможно, понадобится операция. Она сейчас не соображает, что говорит — постоянный стресс.
Но я была уверена: свекровь прекрасно понимала свои действия. И терпела я только ради Ильи.
— Илюшенька! — окликнула Нина Сергеевна, и муж сразу появился в дверях. — Объясни жене, что квартира твоего отца должна остаться в семье.
Вот оно. Истинная причина всплыла наружу.
Трёхкомнатная квартира досталась Илье от отца, умершего несколько лет назад, всего за три месяца до рождения внучки. Я помню, как Илья тогда говорил сквозь слёзы, что обязательно оформит жильё на дочь — чтобы у неё всегда было своё место, при любых обстоятельствах.
Нина Сергеевна на похороны не приехала. С бывшим мужем она давно не общалась и сразу после развода вернула девичью фамилию.
— Мам, мы это обсуждали, — Илья устало провёл рукой по лицу. — Мы хотим переписать квартиру на Лизу.
— Боже, какой же ты доверчивый!
Свекровь уселась напротив меня, и я ощутила тяжёлый, приторный аромат её духов.
— В случае развода ребёнок останется с матерью. А квартира уйдёт вместе с ней. Ты хочешь оказаться на улице?
Я едва не выронила половник.
— То есть вы предполагаете, что мы разведёмся? — уточнила я.
— Дорогая, — она скривила губы, — я слишком долго живу, чтобы не видеть очевидного. Ты смотришь на моего сына как на источник дохода. Ты ведь из простой семьи? Мама — учитель, отец — рабочий. А тут — квартира в центре.
Илья попытался вмешаться, но мать его остановила.
— Я записала нас к нотариусу на пятницу. Оформим дарственную на меня. А потом, когда меня не станет, всё равно верну сыну. Зато при жизни буду спокойна.
Она поднялась и вышла. Мы с Ильёй молча посмотрели друг на друга.
— Оль… — начал он.
— Не надо, — я выключила плиту. — Если ты поедешь с ней к нотариусу — сразу подавай на развод. Я не шучу.
Следующие дни Нина Сергеевна ходила по квартире с видом победительницы, шепталась с сыном, показывала какие-то документы. Она уже консультировалась с юристом.
Лиза чувствовала напряжение, капризничала. Я несколько раз сорвалась, потом плакала в ванной.
Илья метался. Утром уверял меня в любви. Вечером соглашался с матерью, рассуждая о «практичности». Я не ожидала от него такой двойственности.
В четверг я собрала вещи.
— Ты куда? — Илья выбежал вслед, за ним маячила свекровь.
— К родителям. А ты решай. Нотариус — развод. Откажешься — вернусь.
— Это шантаж! — визжала Нина Сергеевна. — Я так и знала!
Я посмотрела на неё спокойно.
— Я действительно из простой семьи. И отец научил меня: если механизм сломан — его либо чинят, либо выбрасывают.
В тот же вечер я уехала с Лизой.
Ночью не спала. Утром, ровно в десять, телефон молчал.
В десять пятнадцать раздался звонок в дверь. На пороге стоял Илья, один.
— Поехали домой.
— А нотариус?
— Я туда не поехал. И отказался дарить квартиру маме. Более того — завтра мы оформим её на тебя. Это моё решение.
Документы были в порядке.
— А она?
— Уехала. Назвала меня предателем. Всё по классике.
Он посмотрел на меня виновато.
— Прости. Я должен был сделать это сразу.
Я обняла его. Крепко.