Кристина медленно опустила руку с тряпкой и взглянула на свекровь. В этот раз — прямо в глаза, без стыда и страха. Конечно, в голосе Софьи Валентиновны по-прежнему звучали все те же претензии, но теперь невестка уже не испытывала страха.
Она злилась.
…Софья Валентиновна была невыносимым человеком. Кристина навещала её раз в неделю, но после каждого визита её трясло. Потому что свекровь буквально выжимала из неё все силы.
— Полки протрите. Ты думаешь, они чистые? Пыль всегда есть, ты просто плохо смотришь, — командовала Софья Валентиновна.
И Кристина протирала. Убирала всю эту бесконечную коллекцию статуэток и безделушек с полок и протирала. Когда она ставила всё назад, Софья Валентиновна проводила пальцем по полкам и морщилась.
— Почему бельё почти не пахнет порошком? Я люблю, когда оно свежее. Перестирай ещё раз, — распорядилась свекровь.
Это замечание появилось ровно в тот момент, когда Кристина повесила последнюю наволочку на сушилку. Раньше Софья Валентиновна не замечала.
— Тряпку чаще меняй! Я слышу, как ты одной шваброй по квартире скользишь. А у меня потом разводы.
Список претензий был бесконечным. Софья Валентиновна требовала, чтобы Кристина гладила простыни, хотя сама никогда этого не делала. Она настаивала, чтобы невестка каждую неделю мыла плитку на кухне и окна. Свекровь требовала, чтобы Кристина заглядывала в каждую щель: за шкаф, под диван, в ящики. Она буквально шла следом, садилась или ложилась в комнате, где Кристина наводила порядок, и начинала критиковать.
Сначала Кристина терпела. Всё-таки пожилой человек, одинокий, с проблемами со здоровьем. Наверное, ей трудно, страшно, скучно. Пусть ворчит. Но в какой-то момент её терпение лопнуло. Кристина поняла: это не усталость и даже не плохое самочувствие. Софья Валентиновна вполне могла справиться хотя бы с посудой и стиркой.
Она просто хотела снова командовать невесткой.
— Да, помогали. Правда, не только мне, но и вашему сыну и внуку, но ладно, опустим это, — спокойно ответила Кристина. — Только помогали вы всегда с недовольным лицом. Помните, вы тоже когда-то сказали мне закрыть рот? Я просто возвращаю вам ваши же слова.
Так и было. С того момента прошло больше пятнадцати лет, но Кристина помнила это так ясно, как будто тот разговор был вчера. Тогда она была молодой и наивной. А ещё — зависела от свекрови и её настроения.
Сын Софьи Валентиновны, Павел, ухаживал за девушкой скромно, но красиво. Он учился и параллельно работал. Зарабатывал немного, но всегда приносил Кристине гостинцы: то шоколадки, то мороженое, то киндеры. Они всегда были на связи, он часто провожал её домой с работы, и казался очень заботливым и добрым человеком. Он говорил о будущем, о серьёзных намерениях, о семье.
Но случилось так, что «будущее» наступило гораздо раньше, чем они планировали.
Кристина забеременела. Они решили оставить ребёнка, но для этого требовалось согласие Софьи. Отец был мягким и не имел собственного мнения. Родители Кристины были готовы помогать, но посильно. Мать работала продавцом, отец — на заводе, жили в съёмной квартире, так что рассчитывать на них было трудно.
— Ох, ну и неудача! Связался с беднячкой! Не мог бы найти кого-то своего круга… — жаловалась Софья, когда её сын пришёл поговорить. — Ну что поделаешь, раз так вышло — поможем. Живите пока в нашей второй квартире. По возможности будем подкидывать деньги.
Ситуация была не идеальной, но Кристина была рада и этому. Даже если свекровь считала, что раз она помогает, то имеет полное право вмешиваться в жизнь молодых.
— Ты как посуду моешь? Она должна скрипеть от чистоты! Перемой, — командовала Софья Валентиновна после семейного застолья.
Кристина перемывала. Даже если посуда была действительно чистой. Она тёрла, пока свекровь не успокаивалась.
— Опять котлеты сожгла? Павел так с тобой гастрит заработает. А лечить потом кому? Нам! — возмущалась Софья, проверяя холодильник.
Кристине приходилось молчать. Она не могла уйти: беременная, без крыши над головой. К родителям в съёмную однушку? К тому же, она любила Павла, и была готова терпеть. Ему она о поведении свекрови не рассказывала, не хотела тревожить его. Вдобавок, он почти не бывал дома, и совместные вечера хотелось провести как-то приятнее.
Однажды Кристина захотела поменять диван в квартире свекрови. Разумеется, за свои деньги. Старый диван был страшным и побитым жизнью. До них жильё сдавалось, и с мебелью обращались неаккуратно. Местами из дивана лез наполнитель, а на подлокотниках были царапины от кошачьих когтей.
— Софья Валентиновна, можно нам поменять диван? Мы подберём, пусть не новый, но приличный, а то на этом уже спать невозможно. Он еле раскладывается, шатается, да и просто старый.
— Ну, меняйте. Но старый никуда не девайте. Может, вы завтра съедете, а я без мебели останусь.
Кристина не видела бы в этом проблемы, если бы в квартире было свободное место. Они и так ютились со всеми этими «священными» вещами, которые Софья Валентиновна категорически запрещала выбрасывать.
— Но нам тогда будет невозможно пройти, если всё оставить так, — робко возразила Кристина.
— Ну так спите на том, что есть. Привередливые какие!
— Мы бы в случае чего оставили новый диван вам… — Кристина продолжала надеяться договориться.
— Я ещё не знаю, что вы там купите! Может, с помойки что-нибудь убогое. Нет, мне это не нужно. Ничего не меняйте.
Кристина вздохнула. Ну что за тяжёлый человек…
— Софья Валентиновна, но на этом диване уже невозможно спать. Его выбрасывать пора, — начала она смелее.
— Так, я не поняла, ты чего тут раскомандовалась? Квартира моя, решать буду я. Закрой рот и помни, на чьи деньги ты живёшь.
Кристина промолчала, но запомнила. Как только Павел доучился и устроился на лучшую работу, они съехали. Вскоре Кристина тоже пошла работать. Жизнь налаживалась. Они даже потихоньку накопили на ипотеку.
А у свекрови дела шли плохо. Свёкор попал в ДТП по своей вине, да ещё и в какую-то дорогую машину, из-за чего пришлось продать квартиру за бесценок, чтобы погасить долги. Год назад он умер. Софья осталась одна с пенсией, на которую было невозможно прожить. Павел стал помогать. Кристина не возражала: всё-таки это мама.
А потом помощь понадобилась и по дому. И вот тут-то Софья решила оторваться, но не на ту напала: Кристина уже была не той, зависящей от свекрови девушкой.
— Да ты кто такая, чтобы так мне говорить?! — возмутилась Софья.
— Я та, кто вас сейчас кормит. Вам помогает сын, но у нас общий бюджет, который мог бы пойти на учёбу Павла, например. Подумайте об этом.
— Ты мне сейчас намекаешь, что собираешься оставить меня без помощи?!
— Я намекаю, что мы поменялись местами, Софья Валентиновна. Выбирайте: или я приезжаю и делаю всё так, как считаю нужным, или мы нанимаем домработницу. Уж поверьте, она ваши капризы терпеть не будет. Третий вариант — вообще обрываем помощь, будете сами мыть ваши сервизы.
Софья Валентиновна что-то проворчала про молодёжь, но продолжать спор не стала. Кристина же решила, что с неё на сегодня хватит, бросила тряпку в ведро и ушла.
Через неделю, когда она вернулась, свекровь вела себя необычно тихо. Только спросила:
— Как там у Ильи дела? Куда поступать собирается?
— В радиотехнический, — тихо буркнула невестка, удивившись нейтральному тону.
Больше не было никаких замечаний.
— Спасибо, — даже поблагодарила свекровь под конец.
Сухо, холодно, но поблагодарила.
— Пожалуйста, — ответила Кристина.
От души отлегло. По пути домой она думала о том, как всё расставляется на свои места. Когда-то ей заткнули рот, а теперь она говорит, и её слышат.