— Не справлюсь? Пропаду? Это у вас без меня все развалится, — бравировала Алла Васильевна, — Квартиру переписала на девочек. Оревуар!
— А как же Валера и Слава? А квартиранты? А кто вас там обеспечивать станет? – спрашивала невестка.
— Сыночкам моим, Валере и Славе — земля пухом. Оплакивать их я везде могу. Квартиранты уехали, потому что ту трешку я выставила на продажу через знакомого риелтора по доверенности. Как сделку проведет, так я себе в Париже что-то куплю. Кто содержать будет? Неужто вы меня содержали? Да, скорее, я – вас.
— Но разница в курсах…
— Пенсия у меня неплохая! Вклад есть! Как-никак, на производствах работала, в администрации потом… И Поль совершенно не жадный человек. Оревуар! Всегда хотела почувствовать себя парижанкой!
У Аллы Васильевны были два сына.
И оба они покинули этот мир молодыми, оставив после себя ей по внучке и по невестке.
Алла Васильевна жила своей утратой… Проходила через это… Свет для нее померк, и казалось, что в конце этого туннеля уже не будет ничего хорошего. Старшая из невесток и старшая внучка, Люба, пытались отправить ее в санаторий, но лучшим способом забыться для Аллы Васильевны всегда была работа – от зари до зари. Она брала все подработки, что были, ехала во все командировки, а, когда коллегам удавалось отправить ее в отпуск, то сидела с младшей внучкой Дашей. Которой было только 4 годика.
Обе невестки были ей родными.
Но обе снова вышли замуж.
Такова жизнь, и она, конечно, это понимала.
Прошло четырнадцать лет, как нет младшего сына, который ушел из-за в ыпивки, и четырнадцать лет, как нет и старшего сына, который поехал на речку, где его затянуло в водоворот. Семьей младшего были Нина и Даша, Дашеньке уже 18 лет. Они продолжают жить в квартире Аллы Васильевны. Казалось, неуступчивая и непримиримая Алла Васильевна подобрела, потому что не только разрешала невестке оставаться у нее, но и разрешила ей туда супруга привести. Нонсенс. А семьей старшего сына были Алиса и Люба, Любоньке уже 29. Они бабушку тоже любят, Алиса никогда не делала различий между своей матерью и свекровью, потому что свекровь осталась без сына, но обрела дочь. Конечно, Алиса тоже замужем. И живет в Волгограде. Любонька осталась в Москве, где и остальные, но тоже вышла замуж и перебралась к мужу, чему Алла Васильевна несказанно рада – хоть к внучкам судьба благоволит.
О себе Алла уже не думала. Ей-то чего желать? Работая от зари до зари, она обеспечила жильем и себя, и наследниц. Вклад себе оформила. В суматохе, между заботой о внучках и работой, ей было некогда тосковать. А тут она вышла на пенсию, обе внучки выросли, сидеть с ними не надо, и Алла Васильевна осознала, что ей тоскливо. Нет какого-то смысла. Сыновей нет. Чего ей еще желать? Получается, что совсем ничего уже и не надо.
Когда ее уныние заметила старшая внучка, Люба, она сказала бабушке, что в социальных сетях сейчас можно найти все – и развлечения, и магазины, и старых знакомых. Старыми знакомыми-то Алла и заинтересовалась! У нее было много интересных друзей. Она рада посмотреть на одногруппников и бывших коллег. Окунувшись в пучину социальных сетей, Алла вернула себе былой задор. А потом ей написал Поль. И у них завязался роман. По переписке. Достаточно умный француз, чья дочь уехала работать инженером в Австралию, а ему грустно. Как и Алле. Встретились два одиночества. Переписка с созвонами и обменом подарками длилась год с лишним. И тут Алла Васильевна очнулась – надо ехать к нему!
— Куда это бабушка, мама? – спросила Даша, когда Алла Васильевна ждала водителя (в аэропорт поедет, как королева)
— Вторая молодость у твоей бабушки! – ответила Нина, — Алла Васильевна!
— Оревуар!
И только ее и видели.
— Да пусть едет! – вклинился в их разговор Тимофей, за которого Нина и вышла замуж, — Старушка-то бодренькая.
Все кинулись к окнам.
— Тима! – прикрикнула на него Нина, — Тут все ее – и квартира, и мебель, и пенсия. На что мы будем жить? На твой оклад сторожа, потому что работать на полную ставку – это не для тебя?
— Вообще работать на дядю – не для меня.
— Вот и я о том. Кто надоумил Аллу полезть в этот интернет?
— Люба, — наивно ответила Даша, которая практически не слушала то, что говорили ее родители. Она бабушку только поздравить могла. Сама бы в Париж смоталась.
***
Где-то неподалеку, но на другой улице, Люба вскоре жаловалась своему супругу:
— Нет слов. На меня сейчас тетя так наорала за то, что я бабушку познакомила с интернетом, а она в этом интернете познакомилась с Полем, и улетела к нему в Париж. Бросила их. Бросила, кстати, в огромной квартире, записанной на меня и Дашу.
— Ого. Навсегда?
— На ПЖМ, да.
— Вообще-то, тетя всего лишь жена твоего дяди, и она должна быть очень тебе благодарна, что, будучи тоже владелицей, ты не требуешь долю. Или оплату за эту долю. А она еще и возмущается.
— Брось. Мы ведь семья. Нет ничего важнее. И папа так всегда говорил, и бабушка так говорит.
— Та бабушка, которая сейчас умотала к жениху в Париж? – по-доброму улыбнулся Глеб.
— Она!
— А почему ты не хочешь делить жилье?
— Что мне с этого? – изумилась Люба, — Мама свое жилье имеет. Я тоже устроена. У тебя, — она широко улыбнулась, — У Дашки с Ниной нет отдельной квартиры, и, если делить, то… В общем, не хочу я делить. Да и я-то устроена, а вернуться туда всегда могу. Нина хоть и ворчливая, но они все ко мне доброжелательны. Дашка мне сестра.
— Двоюродная.
— Сестра.
— Слушай… Ответишь на вопрос? — вопросил он, — Это так, в теории. Они тебя точно примут, если вдруг тебе надо будет куда-то пойти?
— Развестись хочешь?
— Нет.
— Вот и ладненько. Но за бабушку я волнуюсь. Как она долетит? Какой Поль в быту? Будет ли ей там хорошо?
Хотел развестись. Но тогда ему не хватило ни смелости, ни честности, чтобы в этом сразу сознаться. Надо найти удачный момент, надо начать издалека, надо быть осторожным… Но удачный момент нашла Таня, которая сама подбросила под сиденье автомобиля помаду, а потом все рассказала Любе.
— Негодяй! – Люба швырнула пижаму.
— Это тоже берем? – спросила подруга, помогавшая с переездом.
— Пижама же мне понадобится.
— Я не про нее, я про гирлянды.
— Да, они мои. Он вообще терпеть не может лишний свет в доме! – схватила их Люба, — Мои! Предатель!
— Обманщик! – кивнула подруга.
— Врун!
Люба очень любила мужа. Сматывая гирлянды, она всхлипывала, потому что покупали их с ним вместе. Он ненавидел, когда дома чересчур светло, и не любил возить тележку по гипермаркету, но с Любой, как он говорил, хоть на край света… Она ловила себя на мысли, что Глеб теперь приходит позже, или ездит по совещаниям в субботу, но она и представить себе не могла, что он ее разлюбил.
— К маме? – уточнила подруга.
— У них сейчас сложно с жильем. И у меня тут есть квартира.
— Доля.
— Доля, — согласилась Люба.
Люба ехала туда без стеснения, потому что это и ее дом, и то, что она там отсутствовала, не давало им никаких привилегий – спальня ее пустует. Она разрешила Даше высаживать там цветочки, и поставить стол, чтобы сестра могла лепить там из глины и заниматься своим любимым хобби, но Даша, конечно, уже знает, что едет Люба, и уносит оттуда всю глину, все материалы и комнатные цветы.
Даша, как услышала звук мотора, пошла к сестре. Ей уже невыносимо жить тут под завывания мамы и отчима, как их бросила бабушка, как им жить, и не претендует ли кто на квартирку.
— Как ваше “ничего”? – жизнерадостно спросила Люба.
— Вчера предки пирушку закатили! Говорят, что с деньгами проблемы, что кушать скоро нечего будет, а сами транжирят… Ты-то как переживаешь расставание?
— Это… было неожиданно, — Люба посмотрела на сестру – той уже 18, она теперь как подруга, — Когда неожиданно, то пережить труднее. Когда заранее уже предполагаешь, то как-то собираешься… морально. Я все не отвыкну от того, что он не придет.
— Звонила бабушке?
— Звонила.
— Что она говорит?
— Чтобы я про все забыла и ехала к ним.
— Они в Париже?
— Поль скоро отвезет ее в Милан. Наша бабушка шустрее нас, Даша.
— Кто бы меня свозил в Милан! Ой, я ключи не прихватила…
— Я открою.
И все развалилось. Стоило Нине понять, что Люба приехала и имела наглость открыть их дверь своими ключами, Нина увидела в ней конкурентку за жилплощадь. Подумать страшно – сама открыла! Сама! Не спросила! Не отдала немедленно все связку ключей! А открыла! Это был спусковой механизм.
Любе Нина даже не улыбнулась.
— Когда у тебя самолет?
— Какой?
— К матери. Не будешь же ты мешать нам.
Даша рефлекторно заслонила Любу от недоброго взгляда матери. Совсем еще девчонка – 18 лет, а понимает больше мамы. Люба – сестра. Племянница отца. Еще она может сделать из их гнездышка коммуналку. Если ее перевести из друга в конкурента. Но об этом Даша думала в последнюю очередь, потому что Люба для нее близкий человек. Это главное.
— Мамуль!
— Что? Или пусть смотрит съемные квартиры.
— Ничего.
В комнате, где расположилась Люба, Даша еще оставила глиняных куколок, чтобы сестре не было так тоскливо.
— Бабушка на них сердится, — сказала Даша, — Ну, они мало работают и много причитают. Мама говорит, что, кто занял жилплощадь, тот и победил.
— Я знаю, что они не очень мне рады, — ответила Люба, — Зато у меня есть ты.
По соседству строили коварные замыслы, как выжить Любу.
— Тима, она сюда свои лапки запустила! – говорила Нина, — Это все… Я их хорошо знаю. Как залезут куда, так не избавишься потом. Надо решать этот вопрос сейчас. И решать его кардинально. Кто занял, тот и выиграл. Я все придумала. У нас будет прибавление. Ты мой муж. У тебя детей нет. Конечно, ты этого хочешь. Все объяснимо. Люба здесь немножко поживет, адаптироваться не успеет, как я ее огорошу – у нее будет еще двоюродная сестра или двоюродный брат. И ей ничего не останется, кроме как покинуть нас.
— Сработает?
— У Сережи сработало.
Сережа – ее родственник. Им с братом родители обещали квартиру от дедушки оставить, но Сережа подсуетился, нашел себе невесту, и они уже через три месяца сказали всем, что ждут ребенка. Тогда родители просто не смогли отказаться. Брату ничего не досталось. А потом они сказали и про второго ребенка, и вообще уже никуда не переедут.
Люба делить метры не хотела.
Но кто-то стал наглеть.
— Любонька, а ты когда поедешь?
— Хоть куда-нибудь.
— Не знаю.
— Просто… мы просто вынуждены тебя поторопить, потому что скоро у нас появится малыш, и ему, конечно, нужна комната. Извини, мы бы рады тебя оставить, но ты понимаешь, что все стеснены в средствах и условиях, — изображала сожаления Нина.
А у Любы не столь высокая зарплата, чтобы он могла сама и оплачивать квартиру в Москве, и обеспечивать себя. Ну, она думала, конечно. Подбирала варианты. Пообщалась с пожилой женщиной, которая сдавала комнату бесплатно, но за то, что за ней досмотрят. И вообще Люба уже была настроена на комнату. Но известие о ребенке пошатнуло ее уверенность! Проснулось нехорошее чувству злости. Она, хозяйка наравне с Дашей, будет кладовку с клопами снимать, пока тут ее… даже не тетя с мужем забирать и забирать квадратные метры.
— Мне очень неловко за них, — сказала Даша, — Тут три комнаты. Две из них и так теперь забрали. И тебя хотят выжить из третьей… Попробуем позвонить бабушке?
— Зачем? Поныть?
Но бабушке Люба позвонила.
Бабушка ответила с десятого гудка, у нее на два часа раньше, она в Милане, и бабушка удивилась, что Люба звонит ей так рано, хотя уже и не спала, а развлекалась на полную катушку. Звонок немного прерывался. Алла Васильевна, которая уже подзабыла, что такое сидеть в пыльной квартире и слушать причитание родни, смеялась и поздравляла Любу с разводом.
— После 70 жизнь только начинается, — сказала она, — А тебе и 30 нет. Посмотри на меня. Я никогда не была настолько активной, как сейчас. Вот я уехала от них и жизнь заиграла другими красками. Я снова юна. Весела. Люба, а продавай ты эту пыльную квартиру и приезжай ко мне.
— Продавай… Но тут Даша.
— И Дашу бери?
— Ба! – шепотом сказала Люба, — Они не согласятся.
— А ты в жизни всегда будешь делать только то, на что другие дадут разрешение? Люба, если тебе нужно благословение, то держи мое. Тебе 29. От тебя ушел муж. И ты готова остаться на улице, потому что твоей… даже не тете хочется захапать побольше метров?
А домой к ним приехал дизайнер интерьеров, который должен был уже набросать план ремонта, чтобы поместилось все – комната родителей, спальня для будущего ребенка, и кабинет для Тимофея, который решил заняться бизнесом.
Там не что Люба, там и Даша уже не предполагалась:
— Ну, тебе-то пора задуматься о самостоятельной жизни. Не все ж с родителями.
Но они о чем-то забыли…
О том, что будущий ребенок – не внук Аллы Васильевны, и никем не будет для Любы.
У кого больше детей, тому и нужнее.
У Любы детей нет.
А Даша еще сама недавно была подростком.
— Классно. Вашу квартиру займут посторонние, — говорила Любе, — Вообще посторонние. Нина и ее муж.
— Это мама Даши. Я не могу просить Дашу об этом.
— Тогда вы обе поедете в арендованное жилье.
Кстати, это уже озвучила Нина. Вдвоем-то арендовать дешевле. Вот пускай девчонки и съезжают. Даше было обидно до слез, как и Любе. Которой почти 30, а она все еще не может постоять за себя. Хотя тут спорный вопрос… Она же за сестру переживает.
— А почему бы вам не арендовать что-нибудь? – спросила… Даша, — У тебя муж есть.
— Много ты понимаешь! Мне, как твоей маме, положена тут часть. А, так как я с ребенком, то положено побольше.
— Но у тебя есть дом в пригороде. Не развалина. У Тимофея – квартиру, которая у него под сдачу, чтобы не работать. Нам с Любой тоже что-то нужно.
— Тогда платите!
Свои 10% они получили.
Люба и Даша заплатили, чтобы спокойно разъехаться, не вызывая полицию.