Лада всматривалась в отражение в огромном зеркале гардеробной. Вечерное платье цвета спелой вишни плотной волной облегало тонкий силуэт. Каждый стежок, каждая мягкая складка будто шептали о неприличной цене. На шее холодно блестели капли бриллиантов — презент мужа к последней годовщине.
«Картинка для витрины», — криво усмехнулась она.
Была пятница. По пятницам они с Кириллом неизменно выбирались в ресторан. Светский ритуал, отполированный за десять лет брака. Когда-то она считала минуты до этих вечеров; теперь натягивала усталую, дежурную улыбку.
— Ну что, я выгляжу достойно? — позвала она в сторону спальни.
Кирилл вышел, поправляя узел галстука. Его взгляд — быстрый, придирчивый — скользнул по ней.
— Безукоризненно, как обычно, — отмерил он деловым тоном. — Машина подъедет через двадцать минут. Постарайся не задерживаться.
Он приблизился, чтобы застегнуть замочек на ожерелье. Лёд уверенных пальцев коснулся кожи — Ладу передёрнуло. Раньше от его прикосновений у неё перехватывало дыхание; теперь — знобило.
— Благодарю, — едва слышно вымолвила она.
Ответа не последовало: он уже уткнулся в телефон, отбивая короткие реплики очередному рабочему адресату.
В ресторане всё играло по партитуре: вычурный интерьер, приглушённая музыка, обходительный метрдотель. Они устроились у окна, где тлел закат. Лада механически ковыряла вилкой салат с авокадо и наблюдала, как Кирилл с азартом расписывает новый контракт. Его глаза пылали — так они давно уже не светились при виде её.
— …и как только подпишем соглашение, компания прыгнет на новый уровень, — вдохновенно резюмировал он.
— Кир, — мягко перебила Лада. — Помнишь наш самый первый визит сюда? Денег едва хватило на один шарик мороженого на двоих. И мы смеялись…
Кирилл на секунду замер, взгляд остекленел.
— Лад, то было десять лет назад. Всё изменилось. Мы — тоже.
«Да, — кольнуло её. — Ты изменился. А я застряла в той девушке, что верила в чудо».
— Знаю, — произнесла она. — Просто… мне порой так не хватает тех нас.
Он шумно выдохнул, оттолкнул вилку:
— Опять начинаешь. У нас всё идеально. У тебя есть всё, о чём мечтают: дом, машины, поездки… Чего тебе недостаёт?
«Тебя, — кричало внутри. — Твоего смеха по утрам. Твоей руки во сне».
Но вслух она не рискнула. Опыт показал: такие признания заканчиваются склоками.
— Ничего, — опустила глаза. — Устала.
Кивок удовлетворения — и он снова нырнул в рассуждения о потенциале рынка.
Дома Лада смывала душем вечер, как липкую паутину. Вернувшись в полотняном халате, заметила: Кирилл уже «спал». Слишком ровное дыхание выдавало игру.
Она легла рядом и уставилась в потолок. В огромной роскошной спальне звенела пустота. Под подушкой пальцы нащупали потрёпанный уголок старой фотографии: они на морском берегу, он несёт её на руках, она смеётся, запрокинув голову. Тогда они были счастливы — по-настоящему.
Слёзы тихо потянулись к вискам, исчезая в накрахмаленной наволочке. Лада жила в золотой клетке. И самое горькое — когда-то она сама, ослеплённая любовью, помогала Кириллу возводить решётки.
Утром Кирилл сорвался на работу раньше обычного. «Срочное собрание», — бросил на бегу, не удосужившись поцеловать на прощание.
Лада бродила по дому, как тень: переставляла вазы, вытирала пыль с блестящих поверхностей, заваривала чай и забывала о нём. Тоска давила камнем на грудь.
От безысходности она заглянула в его кабинет — запретный угол, куда забредала редко. Всё дышало порядком: тяжёлый дубовый стол, современный компьютер, стеллажи с папками. Пахло дорогой кожей кресла и его холодным парфюмом.
Она опустилась в кресло, прикрыла глаза, пытаясь уловить его присутствие. И вдруг заметила: верхний ящик чуть приоткрыт. Нелепо — Кирилл обычно всё запирал.
Внутри — идеальная выкладка: папки, зарядки, блокноты. И… крошечный кнопочный телефон. Старинная «звонилка». Раньше она его не видела.
Лада взяла аппарат. Холодный, невыразительный. Зачем он ему? Запасной? У Кирилла и так был резервный смартфон.
Любопытство пересилило воспитанные за годы тормоза. Она нажала кнопку. Экран потребовал PIN.
«Четыре цифры… — метнулась мысль. — Дни рождения? Дата свадьбы?»
Дата его рождения — мимо. Их свадьбы — снова нет. Её собственной — отказ.
Она уже готова была отложить находку, как вдруг всплыло: дата первой поездки к морю. Та самая с фотографии.
Пальцы дрогнули — и экран разблокировался.
В горле похолодело. В сообщениях — один диалог. Контакт «В.». Последнее — сегодня в 6:30:
«Жду. Не опаздывай. Целую».
От неё.
Лада, словно сквозь воду, пролистала историю. Это было не мимолётное увлечение — другая жизнь Кирилла. Он делился с «В.» переживаниями, шутил, строил планы, жаловался на Ладу: «холодная», «застряла в своей тоске», «камень на шее». Мечтал о свободе, о чистом листе. Тёплые слова, сердечки, «зайки».
Телефон вздрогнул в её ладонях: новое от «В.» —
«Ты в порядке? Как ты?»
Что-то в ней треснуло. Слёзы высохли мгновенно; поднялась ледяная тишина и растущий гнев.
Она бережно вернула телефон на место и закрыла ящик. Встала. Отражение в чёрном мониторе — бледное, но решительное.
«Хочешь двойную жизнь? Видишь во мне только ношу? Посмотрим, что останется от твоего идеального мира».
Лада вышла из кабинета уже не жертвой — охотницей.
Пару дней Лада играла безупречную роль: чуть больше нежности, чуть больше заботы; любимые блюда; никаких тяжёлых разговоров. Она наблюдала.
Кирилл расслабился. Ему почудилась «нормализация» — удобная ему.
— Рад, что ты наконец пришла в себя, Лад, — одобрительно похлопал по плечу, как партнёра.
Она улыбнулась. «Подожди. Ты ещё не понял, что значит моё “в себя”».
План был прост и жесток: выяснить, кто «В.», и ударить точно. Нужны факты, а не украдкой прочитанная переписка.
В субботу утром он сообщил, что едет «на гольф с партнёрами». Глаза блеснули знакомым фальшивым огоньком.
— Приятной игры, — мягко отозвалась Лада.
Едва ворота сомкнулись за машиной, она метнулась к окну второго этажа. Через пятнадцать минут увидела: Кирилл вышел из гаража — припарковал авто за домом, а сам пошёл к дальнему калиточному выходу, ведущему в соседний переулок. Никакого спортивного костюма — те же джинсы и куртка.
Сердце ускорилось. Шанс.
Набросив тёмную ветровку и кепку, она выскользнула через чёрный ход и двинулась параллельным маршрутом, прячась за деревьями и машинами.
Он уверенно дошёл до маленькой кофейни — той самой, куда они когда-то ходили вначале. Ладу перекосило: цинизм зашкаливал.
Она затаилась в арке. И увидела её.
Молодая женщина лет двадцати пяти, со светлыми волосами и смеющимися глазами. Она что-то печатала в телефоне, подняла взгляд — и лицо вспыхнуло радостью.
Появился Кирилл. Он сел напротив, не прикоснувшись к ней. Разговор был тяжёлым: девушка улыбалась сквозь напряжение, он мешал кофе и не поднимал глаз. Потом она заплакала — тихо, без рыданий. Кирилл резко поднялся, лицо перекосило злостью; он швырнул ей через стол какую-то бумагу и вышел.
Лада остолбенела. Это не походило на свидание. В его манере сквозила злость и отчаяние. Девушка выглядела не хищницей, а… жертвой.
«Кто ты? Что тебе нужно от него? Почему он так зол?» — гулко стучало в голове.
Предательство оказалось айсбергом: видна лишь вершина.
Дома Лада ощущала себя после марафона — каждый нерв оголён. Она увидела не любовницу, а загадку.
Кирилл вернулся мрачным, прошёл в кабинет, даже не позвав её.
«Он был с ней. Ссорились. Но почему?» — Лада лихорадочно перебирала варианты. Спрашивать в лоб — глупо: сила — в его уверенности, будто она «ничего не видит».
Ночью решение всплыло само. Та кофейня — с бесплатным Wi-Fi. Если девушка бывает там часто…
Утром, дождавшись отъезда Кирилла, Лада отправилась в кофейню. Села в углу, открыла ноутбук.
— Пароль подскажете? — улыбнулась бариста.
— Laska_123, — ответил тот. — Через «s».
Подключившись, Лада запустила простую утилиту для анализа сетевого трафика — студенческий артефакт. Сомнительно с точки зрения закона, но тормоза сгорели.
За пару часов сеть видела десяток устройств. И вдруг — «Kir_Kryl_backup». Почти наверняка — тот самый старый телефон. Следом всплыло новое имя: «Varvara_iPhone».
Сердце ухнуло. Варвара. «В.».
Она записала MAC-адрес. Зацепка.
Вернувшись, Лада через знакомые сервисы попыталась вычислить следы Варвары. Соцсети кишели однофамилицами — тупик.
Взгляд зацепился за длинный нож у фруктовой вазы. Идея ударила молнией. Рисково, но…
Ей нужен был повод, чтобы Кирилл отвлёкся. Совсем небольшой.
Вечером, пока Кирилл сидел в кабинете, Лада встала у мойки, сжала рукоять ножа и лёгким движением царапнула подушечку пальца. Острая боль, алый бисер крови.
— Ай! — вскрикнула достаточно громко.
Через секунды на пороге возник Кирилл — не столько озабоченный, сколько раздражённый.
— Что опять?
— Порезалась, — жалобно протянула она. — Возьми аптечку, пожалуйста. В твоей ванной.
Он нехотя кивнул.
— Иду.
Пока Кирилл шуршал дверцами шкафчика, Лада, прижимая салфетку к пальцу, внимательно осматривала полки. Старый телефон нашёлся под стопкой накрахмаленных платков — на самой видной полке, но прикрытый «маскировкой».
Кирилл вернулся с зелёной коробкой, его основной смартфон завибрировал; он отвлёкся на экран и кое-как прилепил ей пластырь.
— Дальше сама, — сказала Лада.
— Только без глупостей, — буркнул он и ушёл.
Она осталась одна. Риск зашкаливал, но шанс был из тех, что не возвращаются. Проверив, что он сидит спиной и говорит по телефону, Лада выхватила «звонилку», ввела PIN и нырнула в галерею.
Не селфи — сканы документов. Договор купли-продажи их дома. Доверенность, выданная Кириллом на Варвару Полянскую — право распоряжаться активами и представлять его интересы.
Мир качнулся. Это было не про любовь. Про деньги. Про опасность.
Последний снимок — отсканированная старая фотография: молодая женщина, очень похожая на Варвару, а рядом — юный Кирилл, каким он был в начале их романа. Похоже, на фото — мать Варвары.
В коридоре скрипнул пол. Лада молнией заблокировала телефон, сунула под платки и включила воду. Дверь распахнулась.
— Ты ещё здесь? — подозрительный взгляд полоснул по шкафу.
— Руки мыла, — показала ладони.
Он задержался на полке на долю секунды, но ничего не сказал. Лада вышла, чувствуя ватные колени. Картина сложилась: Кирилл не просто изменял — он готовил продажу дома, перегон активов на Варвару и давний тайный хвост из прошлого.
Ночь растянулась в бесконечность. «Доверенность. Продажа. Старое фото». Он строит ловушку — аккуратную, хладнокровную. Хотел не уйти к другой, а оставить её ни с чем. А Варвару — подставить.
Утром произошло невероятное: Варвара сама вышла на контакт. В Instagram пришла заявка от varvara_polyanskaya. На аватарке — девушка из кофейни.
Сразу — сообщение:
«Лада?»
«Да. Кто вы?»
«Я Варвара. Нам нужно встретиться. Срочно. Без Кирилла. Он не должен знать».
«С чего мне вам верить?»
«Потому что я его дочь».
Три слова ударили током. Кирилл всегда твердил, что им вдвоём достаточно друг друга. Ложь десятилетней выдержки.
«Где вы? Встречаемся сейчас».
Они выбрали глухой уголок в парке. Лада пришла первой, глядя, как играют дети, и сдерживая крик. Варвара подошла тихо, без макияжа, в простой куртке — ещё моложе и страшно растерянная.
— Здравствуйте, — села на край скамейки.
— Объясните, — голос Лады дрожал, но держался. — Что значит «дочь»?
— Мама и Кирилл любили друг друга, — проговорила Варвара, глядя в сторону. — Потом они расстались, мама уехала и уже тогда узнала, что беременна. Она его не искала. Год назад мама умерла… Перед смертью рассказала мне всё и оставила его старые фото. Я решила найти отца.
— Зачем? — едва выдохнула Лада.
— Думала, он обрадуется… Сначала он был в шоке, потом — ласков, помогал деньгами, учёбой. А потом попросил «маленьких услуг»: подписывать бумаги, оформить на меня кое-какие активы «для удобства». Недавно — документы на продажу вашего дома. Сказал, что вы в разводе и это формальность, нужна доверенность.
Мозаика защёлкнулась. Он планировал обнулить компанию, спрятать деньги, оставить Ладу ни с чем, а Варвару — под удар.
— Я прозревать начала поздно, — шмыгнула Варвара. — Вчера в кофейне спросила про вас прямо. Он взорвался, сказал, что я всё ломаю, что «дочь обязана слушаться». Мне стало страшно.
— Он продаёт дом, — ровно произнесла Лада. — И переписывает хвосты на тебя. Все сделки будут висеть на твоём имени.
— Я больше ничего не подпишу, — отрезала Варвара. — Но он пригрозил «компроматом» — теми первыми бумагами, где я расписывалась не глядя.
Они сидели рядом — жена и дочь одного мужчины. По всем правилам — соперницы. На деле — союзницы.
— Что делать? — спросила Варвара.
Лада медленно выдохнула:
— Соберём железные доказательства. Он играет грязно. Пора навязать свои правила.
Дальше они действовали осторожно: шифрованный мессенджер, людные места, смена локаций. Цель — зафиксировать мошенничество до продажи дома и вывода денег.
Варвара принесла пачку подписанных ею документов: договоры займа на баснословные суммы, предварительные соглашения о покупке сомнительных активов. Пазл: если что пойдёт не так — виновата «инициативная» Варвара.
— Он говорил, это «бумажки для банка», — рыдала она.
— Ты верила отцу, — жёстко сказала Лада. — Вина не на тебе.
Лада, пользуясь минутами, когда Кирилл был в душе, скопировала с его компьютера папку «Invest». Пароль взломал знакомый айтишник по невинной легенде. Внутри — не только схема продажи дома, но и план контролируемого банкротства компании с выводом средств в офшоры. И в ключевых местах — фамилия Варвары как учредителя прокладок и «бенефициара».
Вечером Лада устроила Кириллу ужин при свечах: мягкость, восхищение, согласие «сделать шаг вперёд», даже намёк на переезд в Европу. Лёд его подозрений подтаял. Он распустил хвост — рассказывал о «горизонтах» и «новом уровне». Лада улыбалась и понимала: война объявлена.
Через неделю он сообщил, что едет «подписывать предварительный договор по дому». На деле — встреча с покупателем-инвестором. Этим «инвестором» стал университетский приятель Лады, заранее посвящённый в план.
Идея проста: записать, как Кирилл инструктирует Варвару и фактически признаёт подставу.
В бизнес-центре Варвара, бледная, но собранная, сидела в переговорной. В сумочке — включённый диктофон. Лада с другом слушали трансляцию в машине на парковке.
Голос Кирилла — вкрадчивый, давящий:
— Прекрасно, Варвара. Подпишите здесь и здесь. После продажи все долги закроем, вы получите процент и займётесь своей жизнью.
— Точно ли с домом чисто? — дрожащим голосом уточнила Варвара. — А ваша жена… Лада… не будет претендовать?
Голос стал жёстким:
— О ней не беспокойтесь. Она во всём согласна и деталей не знает. А если вздумает бузить… — он понизил тон, — у нас есть те бумаги, где вы всё инициировали. Захочет судов — пусть судится с вами. Вам это надо?
В машине Лада стиснула кулаки. Прямая угроза и признание — то, что нужно.
— Но это ложь! — сорвалось у Варвары. — Вы же мой отец! Как вы можете?
— Хватит спектакля! — взвился он. — Подписывай. Или твоё имя окажется в каждом отделе полиции. Я тебя поднял — я и раздавлю.
Дверь распахнулась, вошёл «инвестор» с портфелем:
— Господин Крылов? По поводу дома. Я не вовремя? Неполадки с вашей… партнёршей?
Кирилл попытался сгладить:
— Пустяки. Варвара, вы свободны.
— Нет, — ровно ответила она, вынимая диктофон и выкладывая на стол. — Я остаюсь. И, думаю, господину инвестору стоит это услышать.
Лицо Кирилла исказилось. Взгляд метнулся к диктофону, к двери.
— Ты что натворила, идиотка?! — прошипел он.
— Я больше не кукла на твоих нитях, отец, — твёрдо произнесла Варвара.
В этот момент в зал вошла Лада — спокойная, собранная.
— Привет, Кирилл, — сказала она. — Кажется, твой «новый уровень» построен криво.
Дальше события покатились быстро. Кирилл то угрожал, то умолял, то пытался торговаться. Но аудиозапись, документы с подписями Варвары и финансовые выписки раскладывали всё по полочкам.
Он стоял в своём роскошном кабинете — через неделю он уже отошёл бы «покупателю» — и смотрел на Ладу. Ни капли раскаяния, только злость загнанного зверя.
— Ненавижу, — прошипел он. — Ты всё мне сломала!
— Ты рушил сам, — холодно ответила Лада. — Дом, поставленный на лжи, не держится.
Она выставила условия: он переводит Ладе и Варваре поровну значительную часть средств с тайных счетов, официально признаёт дочь и компенсирует ей годы отсутствия алиментами, отзывает доверенности и разворачивает сомнительные сделки. В ответ Лада не идёт в полицию и не раздувает скандал. Хочет «чистый лист»? Получит — без миллионов и с подпорченной репутацией.
Выбора не осталось. Он подписал.
В день, когда деньги пришли, Лада и Варвара сидели в той самой кофейне. За стеклом моросил дождь.
— Что дальше? — спросила Варвара, крутя чашку.
— Начну заново, — ответила Лада, смотря на струйки по стеклу. — Небольшая квартира. Маленькое дело — то, о чём мечтала, пока «была женой успешного».
Она улыбнулась — впервые живо.
— А ты?
— Уеду учиться. Туда, куда хочу. Надо понять, кто я без его манипуляций.
— Прости, — шепнула Варвара.
— Нечего прощать, — Лада накрыла её руку своей. — Мы обе были пешками. Спектакль окончен.
Они вышли под одним зонтом. Дождь стихал; через прорехи в тучах пробивалось солнце. Их дороги разойдутся: их связывала не дружба, а общая рана. Но рана затягивалась.
Лада шагала по мокрому асфальту и вдруг поняла: ни боли, ни пустоты. Только звонкая лёгкость. Свобода — от лжи, от неверности, от решёток «клетки». Она подняла лицо к небу — капли дождя смешались с теплом света. Слёзы — очищающие. Перед ней вместо стен распахивалось поле возможностей.