— Так вот где ты обосновался, Стасик. Уютно тут у тебя, — женщина с окрашенными в каштан волосы придирчиво оглядела прихожую, остановив взгляд на старинной этажерке. — Просторно, светло.
— Мам, познакомьтесь, пожалуйста, — Стас выглядел растерянным, метаясь глазами между матерью и Ксенией.
— Стас, что происходит? — Ксения замерла, держа в руках мокрое полотенце. — Ты же уверял, что вернешься вечером.
Когда в замке щёлкнул ключ, она как раз домывала посуду после позднего завтрака. Было воскресенье, полдень. Стас уехал в пятницу в свой поселок, сказав, что матери нужна помощь с огородом, и пообещал вернуться к ужину. Они жили вместе уже семь месяцев, и его поездки к родным случались нередко, но обычно он приезжал вовремя.
— Планы слегка поменялись, — он неловко переминался, затаскивая в прихожую массивный чемодан. — Ксюш, это мама — Валентина Сергеевна, и сестра — Лена.
Молодая девушка, похожая на него подбородком и носом, неуверенно улыбнулась, держа сумку в руках.
— Очень приятно, — машинально произнесла Ксения, хотя приятного в этом не было.
— Здравствуйте, — кивнула Лена, вяло протягивая руку. Её ладонь была ледяной.
— О, какая красавица! — Валентина Сергеевна смерила Ксению взглядом, но руки не подала. — Много слышала о тебе от Стасика. Наконец-то познакомимся с будущей невесткой.
Ксения вздрогнула от этого слова — они со Стасом никогда не говорили о свадьбе.
— Вы… надолго к нам? — спросила она, стараясь сохранить вежливость.
— К вам? — Валентина приподняла бровь и зашла внутрь, не снимая обувь. — Забавно сказано. Мой сын тут живёт, значит, я приехала к сыну.
— Мама, — Стас повысил голос, — мы с Ксенией живём вместе, квартира её.
— Да-да, конечно, — махнула рукой женщина, проходя в гостиную. — Господи, сколько тут книжек! Кто их вообще сейчас читает? Только пыль собирают.
Ксения поставила тарелку, вытерла руки и, стараясь взять себя в руки, посмотрела на фотографию родителей — отец в твидовом пиджаке улыбался ей с рамки, словно подбадривал.
— Стас, можно тебя? — тихо сказала она, указывая в сторону кухни.
В тесной кухне Ксения прикрыла дверь и заговорила приглушённо:
— Почему ты меня не предупредил? Что они делают с чемоданами?
Стас потер переносицу — его привычный жест при напряжении.
— У них неприятности. Серьёзные. Им нужно временно пожить.
— Временно? — холодок пробежал по спине. — На сколько?
— Ну… месяц, может, два. Максимум.
Из гостиной донёсся звук передвигаемой мебели — гости явно уже обживались.
— Какие именно неприятности? — голос Ксении оставался ровным. — И почему ты не сказал заранее?
— Мама вложила все сбережения в одну фирму — “Солнечный резерв”. Обещали прибыль в три раза за полгода, — он тяжело выдохнул. — Компания исчезла. А мама убедила половину села вложиться. Теперь ей грозят. Пришлось сбежать.
— И ты решил привезти их сюда? Не сказав мне ни слова?
— Я боялся, что ты будешь против, — признался он. — Но им некуда идти.
Ксения оперлась о холодильник. Они познакомились в книжном, где она работала редактором. Он ремонтировал кассовые аппараты. Через пару месяцев переехал к ней — аренда у него закончилась, и тогда это показалось естественным.
— Стас, это мой дом, — тихо произнесла она. — Мне его оставили родители. Я не могу просто…
— Ксюш, ну не будь жесткой, — он положил руки ей на плечи. — Это же моя мама. Ты же понимаешь…
Понимала ли? Он часто упоминал родных, жаловался на трудности, но без подробностей. Теперь всё вдруг обрело форму.
— Им угрожают серьёзно? — уточнила Ксения.
— Пока только словами, но люди там вспыльчивые. Особенно один, Михалыч, он больше всех потерял, — начал объяснять Стас, но дверь открылась — в проеме появилась Валентина Сергеевна.
— Извини, что прерываю, — сказала она. — Где у вас ванная?
Ксения показала рукой, и женщина удалилась, оставив за собой след приторных духов.
Стас выглядел виновато, но в его взгляде было не сожаление — решимость.
— Ты понимаешь, в какую историю втянул меня? — прошептала Ксения.
— Это моя семья, — отрезал он.
В гостиной Лена уже развалилась на диване, листая журнал. Чемоданы стояли у стены, как напоминание о вторжении.
— Просторно живёте, — заметила Лена. — Нам бы так.
— Это квартира моих родителей, — ответила Ксения. — После их смерти осталась мне.
— Значит, наследница, — с завистью протянула девушка. — Удачливая.
Ксения почувствовала, как в груди закипает возмущение. Удачливая — потеряв родителей?
Из ванной вышла Валентина Сергеевна, вытирая руки о Ксенино полотенце с вышивкой.
— Стасик, может, перекусим? — предложила она.
Ксения поймала их взгляд — сговорчивый, уверенный.
Словно всё уже решено.
— Мам, давай сперва разберем вещи, — мягко сказал Стас. — Где кто будет спать?
— А чего думать? — пожала плечами женщина. — У вас две комнаты. Вы — в одной, мы с Леной — во второй. Вот и всё.
Ксения похолодела.
— Простите, но во второй — мой кабинет. Я работаю дома.
— Милая, когда речь о жилье, какие кабинеты? — фыркнула Валентина. — На кухне можно работать.
— Мам, — вмешался Стас, — давай не спорить…
— Нам жить негде, — оборвала она. — Пусть немного потерпит.
Чужие. Это слово эхом отдавалось в голове Ксении.
— Давайте обсудим спокойно, — попыталась она удержать контроль. — Нужно решение, приемлемое для всех.
— Какое ещё решение, если людям негде жить? — всплеснула Валентина. — Тем более, Стас тут уже обжился, вы же как семья.
— Мы встречаемся, — твёрдо сказала Ксения. — Но квартира моя.
— Да ладно, — вмешался Стас. — Мы же вместе. Какая разница?
Она посмотрела на него, как на чужого.
— Большая, — тихо произнесла она.
Телефон Валентины зазвонил. Она побледнела, глядя на экран.
— Кто это? — спросил Стас.
— Михалыч… — прошептала она. — Откуда он узнал мой номер?
Она выключила телефон.
— Сколько людей вы втянули в эту историю? — спросила Ксения.
— Какая разница? — отмахнулась Валентина.
— Почти все, — прошептала Лена. — Мама всех убедила.
Ксения закрыла глаза. Всё стало ясно.
— И сколько вы планируете здесь оставаться? — спросила она.
— Пока не успокоится, — ответил Стас уклончиво.
— А это когда? — прищурилась Ксения.
— Доченька, — протянула Валентина, делая голос мягким, — нам теперь идти некуда. Ты же не выгонишь мать своего мужчины на улицу?
Ксения ощутила, как внутри всё похолодело. Эти люди не собирались уезжать.
— Вы не можете просто занять мой дом, — сказала она спокойно.
— Ты ведь не против помочь семье Стаса? — женщина посмотрела на сына. — Стасик, объясни ей.
Он молчал.
Ксения поняла — все маски сняты.
— Компромисс? — переспросила она. — Я устала от компромиссов.
И тогда всё в ней сорвалось.
— Значит что? Семь месяцев жил тут и решил, что теперь хозяин? Квартира, которую мои родители за жизнь отстояли? — в голосе звучала сталь.
— Но я же помогал! — вяло возразил он.
— Интернет оплатил пару раз? Это и есть помощь? — усмехнулась Ксения.
Воздух стал густым. Она распрямилась:
— Стас, пойдём в спальню. Надо поговорить.
За закрытой дверью она сказала твёрдо:
— Собирай вещи.
— Что?
— Через полчаса вас здесь не будет. Потом я вызываю полицию.
— Ты не можешь! — он шагнул к ней. — Подумай, им же некуда!
— Не моя забота, — отрезала она. — Заботься сам. Но не здесь.
В комнату вбежала Валентина, возмущённая.
— Что за безобразие?
— Вы уходите, — произнесла Ксения. — Все трое.
— Стас! — взвилась та. — Объясни ей!
— Довольно! — голос Ксении резанул воздух. — Хватит прикидываться! Вы вторглись в мой дом, ведёте себя как хозяева — а теперь ещё требуете благодарности?
— Как ты смеешь… — начала Валентина.
— Это вы как смеете! — перебила Ксения. — Ты что, себя владельцем вообразил? Приполз с пустыми руками — с пустыми и уйдёшь!
На шум выглянула Лена — с испуганным лицом.
Валентина вспыхнула от ярости.
— Да правильно! — выкрикнула она. — С такой женщиной только и быть одному! Думаешь, если квартира есть, то царица?
Ксения впервые за день улыбнулась.
— Лучше одной, чем с вами. А теперь — на выход.
Через пятнадцать минут они стояли у подъезда с чемоданами. Такси уже ждало. Стас поднял глаза — в них мелькнуло сожаление, но она отвернулась.
Ксения закрыла дверь, позвонила мастеру, заказала замену замков. Потом обошла квартиру, распахнула окна. Воздух стал свежим, живым. На стене — фотография родителей.
— Я защитила то, что вы оставили, — прошептала она.
Позже, за чашкой чая, Ксения почувствовала, как исчезает груз.
Телефон молчал. И, впервые за долгое время, в этой тишине было не одиночество — а свобода.