Вера поправила браслет на запястье и в который раз взглянула на своё отражение в зеркале. Всё вроде бы идеально — приглушённый макияж, прямая осанка, платье в пастельных тонах. Ничего вызывающего, ничего слишком — так, как любила Раиса Николаевна. «Никаких красных губ. Это вульгарно.» — однажды уже сказала она.
Артём стоял у двери и нервно проверял время.
— Ну, ты готова? — бросил он, не глядя.
— Почти, — ответила Вера и сглотнула. У неё было дурное предчувствие, навязчивое, как сквозняк в запертой комнате. Это не был просто семейный ужин. Это было что-то другое.
С тех пор как Раиса Николаевна узнала о её новой должности и прибавке к зарплате, она стала удивительно приветлива. Почти мягкая. Даже пригласила её на «семейное торжество» — редкость сама по себе. Вера не могла вспомнить случая, когда та обращалась к ней иначе, чем в третьем лице.
— Она будет?
— Да, она тоже придёт.
Как будто Вера — не жена её сына, а кто-то временный. Гостья.
И вот теперь — дорогой ресторан. Раиса Николаевна заказала банкетный зал, расставила всех по местам, назначила время. Это уже не выглядело как просто праздник. Это напоминало заседание. Испытание.
Вера надела серьги, глубоко вдохнула и вышла из комнаты. Артём уже стоял с ключами в руке.
— Не волнуйся, — бросил он. — Мама просто хочет, чтобы всё прошло красиво.
Вера не ответила. Она знала одно: сегодня что-то изменится. В одну или в другую сторону.
— Ты для нас никто, просто жена Артёма, — холодно бросила Раиса Николаевна. — Хочешь стать частью семьи — оплати ужин.
Её голос прозвучал на удивление спокойно. За столом наступила пауза. Посуда звякнула, как будто сама удивилась произнесённому.
Вера медленно выпрямилась.
— Простите, это… шутка?
— Нет, дорогая, всё серьёзно, — Раиса Николаевна поправила кольцо на пальце и посмотрела в глаза. — Мы семья. А семья — это взаимная поддержка. Покажи, что ты одна из нас.
— Поддержка? — Вера медленно перевела взгляд на мужа. — Поддержка — это когда тебя уважают, а не проверяют рублями.
— Деньги — это символ участия, — вставил с притворной лёгкостью брат мужа, Егор. — Хотя… всё это выглядит немного странно.
— Символ? — переспросила Вера и обернулась к Артёму. — А ты что думаешь?
Он пожал плечами, будто его вообще не касалось.
— Мам, ну ты перегнула палку…
— Я?! — Раиса Николаевна всплеснула руками, словно её оскорбили. — Я просто хотела убедиться, что она достойна быть с нами. Всё так быстро — свадьба, квартира, работа. А где отдача?
— Отдача? — Вера сдержанно выдохнула. — А как насчёт того, что я терплю ваше постоянное вмешательство, визиты без звонка и те милые слухи, которые вы распускаете обо мне?
— Ах, это оскорбление? — фыркнула свекровь. — Я всего лишь говорю правду. Никто не любит лицемеров.
— Нет, просто вы не выносите, когда рядом человек с собственным мнением, — спокойно произнесла Вера.
Наступила звенящая тишина. Даже официант замер у входа, не решаясь войти.
— Ладно, — Вера открыла кошелёк. — Вот тысяча рублей. На чай. Вы ведь не на ужин рассчитывали, правда?
Она аккуратно положила купюру перед Раисой Николаевной и встала.
— Ты куда?! — воскликнула та.
— Туда, где людей не оценивают по чеку, — сдержанно ответила Вера. — Артём, ты идёшь?
Он не ответил.
— Я всё поняла, — кивнула она. — Приятного аппетита.
Вера вышла в сумрачный вестибюль ресторана. За стеклянной дверью шумел вечерний город. Всё казалось обыденным — как ни в чём не бывало. Но внутри у неё что-то резко сместилось. Как будто вырвался воздух — и наконец стало легко дышать.
— Такси, пожалуйста. Улица Лесная, ресторан «Версаль». Сколько ждать?
Позади хлопнула дверь.
— Вера! — голос Артёма был раздражённо-сбивчивым. — Подожди!
Она не обернулась.
— Подожди? — переспросила она, поворачиваясь. — Я ждала, когда ты встанешь и скажешь: «Мама, прекрати». Ждала, когда ты скажешь: «Ты перегнула». Но ты молчал. Опять.
— Я не хотел раздувать…
— Скандал? — Она сдержанно усмехнулась. — Это не скандал. Это публичное унижение. И ты его позволил.
— Она просто вспыльчивая…
— Нет, Артём. Она контролирующая. А ты — слабый. А я устала платить за вашу эмоциональную связь.
— Ты хочешь всё разрушить из-за одного ужина?
— Это не ужин. Это лакмус.
Такси подъехало. Вера открыла дверцу.
— Не звони, — сказала она, не глядя. — Пока не научишься говорить «нет» ей — у нас с тобой не будет «да».
Утром она проснулась в своей новой квартире — маленькой, но своей. Окна выходили на сквер, в чашке дымился свежий кофе. Телефон молчал. И это было как музыка.
Она открыла диктофон.
«Ты для нас никто. Хочешь стать частью семьи — оплати ужин.»
Вера нажала «стоп».
— Никогда больше, — прошептала она.
Через два месяца Вера шла по рынку. В плетёной сумке лежали персики и стручки ванили. В воздухе пахло свободой и солнцем. На ней был светлый сарафан, волосы собраны в лёгкий пучок. За плечами остался не только Артём, но и та часть её, которая молчала.
— Вы Вера? — сотрудник коворкинга вышел навстречу. — Вам письмо.
Она взяла белый конверт и вскрыла его.
«Ваш проект “Своя кухня” одобрен. Желаем успешного запуска. До встречи на установочной встрече.”
Вера присела на скамейку. Кофе в бумажном стаканчике успел остыть, но всё равно был вкусным. Потому что был её. Только её.
За соседним столом кто-то говорил в телефон:
— Да, свекровь опять ворвалась с ключами. Говорит: «Я же мать!»
Вера чуть улыбнулась. Достала блокнот, сделала запись:
«Ты не обязана платить за чужое безумие, даже если оно подано под соусом родства. Свой стол — всегда вкуснее.»