Вера Николаевна впервые увидела её в дверях своей квартиры — и сразу поняла: эта девица заберёт у неё сына. Высокая, гибкая, с модными пепельными волосами и этим бесстрашным взглядом, который скользил по семейным фотографиям — оценивающе, почти хищно. Ей было двадцать три. На восемь лет моложе Алексея.
— Мам, это Ника, — сказал Алексей, и в его голосе прозвучала какая-то новая, непривычная мягкость — как будто он уже заранее защищал её.
— Добрый вечер, Вера Николаевна, — произнесла Ника и протянула руку с алым маникюром. — Алексей столько о вас рассказывал.
Ложь. Очевидная ложь, отпечатанная на ухоженном лице. Алексей никогда не делился с девушками личным. Вера Николаевна знала это точно. Все предыдущие появлялись с букетами, смущёнными улыбками и исчезали через несколько месяцев. А эта пришла без подарков, но с уверенностью хозяйки.
— Проходите, — сказала Вера Николаевна, чувствуя, как по спине ползёт холод.
За столом Ника почти не ела. Ломала хлеб пальцами, отвечала коротко. Работает в отделе маркетинга в какой-то айти-фирме. Родители — под Калугой. Сестёр и братьев нет. Познакомились с Алексеем на корпоративе.
— Мам, я же говорил, ты обожаешь борщ, — сказал Алексей, глядя на Никy так, будто она — центр вселенной.
— Очень вкусно, — солгала девушка, едва притронувшись к ложке.
Когда Алексей вышел на балкон, Ника принялась убирать со стола. Двигалась по кухне так уверенно, словно знала, где что лежит. Нашла губку, поставила посуду в мойку, будто живёт здесь годами.
— Вера Николаевна, — заговорила она спокойно, — я должна сказать вам честно. Я люблю Алексея.
— Это все так говорят, — ответила Вера Николаевна, вытирая столешницу. — Сначала.
Ника улыбнулась. В этой улыбке было что-то взрослое, опасное.
— Я — не все, — произнесла она тихо. — И я не уйду.
Через три месяца они расписались. Без гостей, без шампанского. Вера Николаевна узнала об этом вечером, когда сын позвонил и просто сказал:
— Мам, мы теперь муж и жена.
В трубке послышался смех Ники — звонкий, победный.
Они поселились в Алексеевой квартире — той самой, что Вера Николаевна помогла купить, продав свою дачу и отдав последние сбережения после развода. Теперь там жила чужая девушка с правом жены.
Звонки стали редкими. По воскресеньям — вежливые фразы:
«Да, мам, всё в порядке. Да, передам Нике».
Сама Ника трубку не брала.
К Новому году Вера Николаевна готовилась, как к событию: пекла медовик, варила холодец, доставала старинный сервиз.
Они обещали приехать к восьми. Пришли ближе к полуночи — нарядные, довольные, пахнущие дорогими духами.
— Мам, прости, мы задержались у родителей Ники, — сказал Алексей, виновато, но без особого сожаления.
— У родителей… — повторила Вера Николаевна, и в голосе зазвенела сталь.
Ника стояла в прихожей в норковой шубе, с осанкой королевы.
— С Новым годом, Вера Николаевна, — сказала она ровно, без эмоций.
За столом Ника ожила: рассказывала о работе, о премии, о новом проекте. Алексей слушал с восхищением. Вера Николаевна молчала, пила.
— Мам, хватит, — сказал Алексей, когда она потянулась за бокалом.
— Я у себя дома. Буду пить, сколько захочу, — отрезала она.
— Вера Николаевна, может, воды? — предложила Ника.
— Не надо мне твоей воды! — закричала Вера Николаевна. — Ты увела у меня сына!
Повисла тяжёлая тишина. Алексей побледнел, Ника смотрела спокойно, даже с жалостью.
— Я никого не уводила, — сказала она тихо. — Он сам выбрал.
— Ты ничего не знаешь! — сорвалась Вера Николаевна. — Я растила его одна, отказывала себе во всём! А ты появилась — и считаешь, что имеешь право?
— Мам, хватит, — прошептал Алексей. — Мы пойдём.
Они ушли. Вера Николаевна осталась за праздничным столом — одна, среди салатов и пустых бокалов.
Неделями они не разговаривали. Когда она наконец набрала номер, ответила Ника.
— Алексей на работе, — сказала она спокойно.
— Я хотела извиниться, — начала Вера Николаевна.
— Я понимаю, — ответила девушка. — Вам больно. Но я не враг. Я просто люблю вашего сына.
— Ты не понимаешь, — прошептала Вера Николаевна.
Весной Ника забеременела. Алексей звонил, счастливый:
— Мам, у нас будет малыш!
Вера Николаевна выдавила:
— Поздравляю.
Но внутри всё оборвалось. Она чувствовала, что теперь сын окончательно отдалился.
Ника родила мальчика в августе. Назвали Даней.
Алексей прислал фото — крошечное личико, сморщенное, с закрытыми глазами. Вера Николаевна смотрела и не чувствовала ничего, кроме усталости.
Через неделю Алексей приехал:
— Мам, помоги. Нике тяжело, я всё время на работе.
— У неё есть мать, — холодно ответила Вера Николаевна. — Пусть помогает она.
Он ушёл, не попрощавшись. Месяц не звонил.
Когда она позвонила, ответила снова Ника.
— Что вы хотите, Вера Николаевна?
— Хочу увидеть внука, — прошептала та.
— Не надо, — тихо ответила Ника. — Не надо приходить из жалости. Нам не нужна бабушка, которая не хочет быть ею.
— Ты травила его против меня!
— Нет, — сказала Ника, — вы сделали это сами. Он всю жизнь боялся вас — вашего разочарования, ваших ожиданий. Вы не отпустили сына. Сделали его своим долгом.
Вера Николаевна слушала, сжимая телефон.
— Материнство — это не цепи, — добавила Ника. — Это крылья. А вы никогда не научились давать их.
Прошёл год. Даня уже ходил.
И однажды утром в дверь позвонили. На пороге стояла Ника с коляской.
— Можно войти? — спросила она просто.
Они сели на кухне. Ника выглядела уставшей, с кругами под глазами, без макияжа.
— Через месяц мы переезжаем в Киев, — сказала она. — Алексей получил повышение.
Сердце Веры Николаевны сжалось. Тысяча километров.
— Он думает, что вы не хотите нас видеть, — продолжала Ника. — Я позволила ему так думать. Потому что мне было легче, чем объяснять, что вы просто напуганы.
— Я не напугана, — прошептала Вера Николаевна.
— Вы боитесь жить без него, — мягко сказала Ника. — Но у вас ведь есть жизнь. СВОЯ. И шанс стать частью нашей — не главной, но частью.
Из коляски раздался тихий писк. Ника подняла малыша.
— Хотите подержать?
Вера Николаевна протянула руки. Даня посмотрел на неё серьёзно и вдруг сказал:
— Ба…
Слёзы подступили к глазам.
— Он пытается сказать «бабушка», — улыбнулась Ника.
Вера Николаевна прижала мальчика к себе и заплакала — наконец по-настоящему.
— Прости меня, — шептала она.
— Я не могу забыть всё, — сказала Ника. — Но могу дать шанс. Если вы правда хотите.
— Хочу, — кивнула Вера Николаевна.
Когда Алексей пришёл за ними, он застыл на пороге.
— Мам?..
— Прости меня, — сказала она.
Он обнял её крепко.
Потом они уехали в Киев. Вера Николаевна приезжала каждые два месяца. Без нравоучений, без укоров. Просто бабушка.
Однажды вечером, сидя на кухне с Никой и спящим Даней между ними, девушка сказала:
— Я ведь тоже вас тогда не переносила.
— Я знаю, — усмехнулась Вера Николаевна. — Взаимно было.
— Я боялась, что вы никогда не отпустите сына. И оказалась права.
— Да, — кивнула Вера Николаевна. — Но теперь я учусь.
— Чему?
— Любить без цепей. Просто любить.
Ника улыбнулась.
— Медленно учитесь. Но учитесь.
И это была правда. Горькая, взрослая, настоящая.