Ольга покосилась на часы и тяжко вздохнула. Витька опаздывал, как всегда, как будто нарочно оставляя её наедине со свекровью. А ведь сегодня воскресенье, гости вот-вот нагрянут. Вера Ивановна будто сверлила дырку в её спине своим взглядом. Может, и к лучшему, что не видно выражения её лица — хуже некуда. И так на душе тошно.
Кухня уже накрыта для праздничного обеда. Тут салаты всякие, закуски, вазочки-тарелочки — всё как полагается. Ольга домешивала последний салат, хотя руки уже гудели от усталости. Вера Ивановна сидела, будто на троне, и следила за каждым движением.
— Господи, ну куда ты столько майонеза бухаешь? — не выдержала свекровь, тыча пальцем в салат. — Это же форменное безобразие, девочка.
Ольга только зубы стиснула и продолжила мешать, вдавливая ложку посильнее, чтоб хоть как-то выплеснуть раздражение.
— Витя любит, когда побольше, — буркнула она, не поднимая глаз.
— Любит он, как же, — фыркнула Вера Ивановна, поправляя идеальную причёску. — Не тебе знать, что любит мой сынок. Я его, между прочим, двадцать семь лет растила, а не полгода с ним в загсе расписана.
У Ольги щёки вспыхнули так, что хоть спички об них зажигай. Полгода — это ещё не срок, это так… Сколько она от свекрови этих шпилек наслушалась за эти месяцы — не сосчитать.
Вера Ивановна вдруг соскочила со стула, как будто её что-то укусило, и полезла к плите. Схватила крышку на кастрюле с борщом и демонстративно начала её поправлять.
— Мать-перемать, тут же всё выкипит к чертям собачьим! — заворчала она, крутя ручку конфорки. — Тебя вообще готовить учили? Или думала, что с лица водицу пить будут?
Ольга только ножом по доске застучала сильнее, кромсая огурцы для другого салата. Раз-два-три, раз-два-три. Только бы не сорваться.
— Мама меня учила, — процедила она сквозь зубы. — У всех свои традиции, Вера Ивановна.
— Ага, конечно, — подхватила свекровь, картинно заламывая брови. — Только наши традиции ты в упор не видишь. У нас в семье отродясь борщ не перчили так, что глаза на лоб лезут.
«В нашей семье», — мысленно передразнила её Ольга. Полгода уже замужем за её сыном, а всё равно как чужая. Никак не привыкнет свекруха, что не одна она теперь в жизни Витьки.
Вдруг в прихожей загремел ключ. Ольга чуть ложку не выронила от радости. Наконец-то хоть кто-то ещё, кроме неё и этой мегеры.
— Приветики! Я домой! — раздался бодрый голос мужа. — Привёз всё, как заказывали!
Свекровь аж расцвела, как майская роза. Откуда только ямочки на щеках взялись, куда делся суровый прищур? Зашелестел её голосок, как первая листва:
— Витенька, сыночек! А мы тут уже все глаза проглядели!
Виталик заскочил на кухню, пыхтя, с тяжеленными пакетами. Чмокнул мать в щёку, Ольгу по плечу приобнял и легонько в висок поцеловал.
— Ну как тут мои красавицы? — выдохнул он, вываливая покупки на край стола. — Управляетесь?
— Да вот твоя женушка весь мой рецепт оливье перекроила, — мгновенно нажаловалась Вера Ивановна, вздыхая, как пожилая клуша. — Но ничего, живы-здоровы.
Витька мельком глянул на жену, плечами пожал.
— Да ладно, мам, пусть пробует. Я даже рад экспериментам, скучно всё время одно и то же.
Вера Ивановна поджала губы так, что они превратились в тоненькую ниточку, но смолчала. Витька убежал переодеваться, а свекровь прямо навалилась на невестку, как танк.
— Только не думай, что если сынок за тебя слово замолвил, можно тут всё нахрапом переделывать, — прошипела она, как гадюка, глаза её сделались злющие-злющие. — Я ему всю жизнь эти блюда готовила, он их любит такими, как я делаю. А ты со своими фантазиями — сегодня здесь, завтра там.
Ольга почувствовала, как что-то внутри хрустнуло. Сколько можно-то, а? Полгодика ходила на цыпочках, улыбалась, делала вид, что не слышит шпилек-булавочек от этой женщины. Старалась ради Витьки отношения наладить. И всё без толку.
— Послушайте, Вера Ивановна, — начала она, стараясь, чтоб голос не дрожал, но получалось плохо, — я же понимаю, вы сына любите больше жизни. И я его тоже люблю. И хочу, чтоб ему дома хорошо было…
Свекровь окинула её взглядом, как барыня служанку. Смерила от макушки до пят.
— Эх, деточка, — процедила она, растягивая слова. — Молода ты ещё, чтоб понимать мужскую натуру. Виталику спокойствие нужно, порядок. А ты тут со своими экзаменами-периментами…
— С какими экспериментами? — опешила Ольга. — Я только шторы в спальне поменяла, и всё.
— Которые я своими руками выбирала! — взвилась Вера Ивановна, размахивая половником. — Полжизни на них угрохала, по всем магазинам бегала, каждую копеечку отрывала!
— Вера Ивановна, но мы же там живём, — Ольга аж задрожала вся, но держалась. — Имеем право хотя бы свою комнату обустроить, как нам нравится.
— Твоё мнение неважно, ты тут на птичьих правах! — выпалила свекровь, сверкая глазами как электросварка. — Эта хата куплена на наши с покойным деньги, мы вообще не обязаны были вас пускать. Только ради Витеньки пошла на такую жертву, чтоб вы на ипотеку подкопили. Так что не задирай носик, красавица!
Ольгу словно кипятком ошпарили. Она, конечно, догадывалась, что свекровь не в восторге от их житья-бытья под одной крышей, но такого хамства не ожидала.
И тут как на грех Витька в кухню влетел, заметил, что атмосфера накалилась.
— Эй, а что тут за военный совет? — спросил он, хлопая глазами.
— Да ничего такого, — Ольга отвернулась, чтоб слёзы никто не увидел. — Обсуждаем, что да как готовить.
Свекровь тут же расплылась в улыбке, вся фальшивая, как трёхрублёвка.
— Конечно, милый, а где моя нарядная салатница, а? Хочу оливье красиво подать, сам понимаешь…
День тянулся как жвачка. Ольга изо всех сил притворялась, что всё путём. Гости — Витькины сослуживцы с жёнами — хвалили угощение, а Вера Ивановна не упускала случая вклинить: «Это мой фирменный!» или «Это я невестку научила так готовить!» Ольга только зубы стискивала и улыбалась, как заводная кукла.
Вечером, когда все разбрелись кто куда, а свекровь упорхнула к подружке на чаи с наливочкой, Ольга наконец-то выдохнула. Собирала грязную посуду, когда почувствовала, как муж её обнял сзади, прижался.
— Устала, Лисёнок? — пробормотал он ей в шею. — Классный денёк был, правда?
Ольга выпустила тарелки в раковину и развернулась.
— Витя, нам поговорить надо.
Он сразу нахмурился, почуяв неладное.
— Чего такое?
— Сегодня твоя мама мне сказала, что я тут на птичьих правах, — выпалила Ольга, уже не сдерживая дрожь. — Прямо так и сказала. Мол, это не мой дом, а я так, приблуда временная.
Витька вздохнул, взъерошил волосы.
— Ну, Оль, ты знаешь мамин характер. Она просто переживает, что мы тут всё поменяем, а потом свалим в закат.
— Да дело ж не в квартире! — воскликнула Ольга. — А в том, как она ко мне относится. Я уж все жилы вытянула, лишь бы с ней поладить. А всё как об стенку горох.
— Ей просто время надо, — отмахнулся Виталик. — Привыкнет.
— За полгода не привыкла, — горько хмыкнула Ольга. — И не похоже, чтоб собиралась.
Витька плюхнулся за стол и заскрёб пятернёй в затылке.
— Ну и что ты предлагаешь? Снимать хату? На какие шиши? Ты ж знаешь, или аренда, или копим на взнос.
— Да не знаю я! — честно призналась Ольга, садясь напротив. — Только так дальше нельзя. Я каждый день чувствую себя как не в своей тарелке. Даже чаю попить лишний раз боюсь — скажет, что её кружку взяла.
— Да пройдёт всё это, — убеждал Витька. — Ещё пару месяцев потерпим, и накопим на первый взнос. Ну, постарайся, а?
Ольга кивнула, но в душе точно знала — эти месяцы растянутся на годы, если ничего не изменится между ней и свекровью.
На следующее утро Ольга проснулась ни свет ни заря. Витька ещё дрых без задних ног, а на кухне уже гремела посудой Вера Ивановна. Тяжко вздохнув, Ольга поплелась в ванную. На её месте пустырник уже зарос бы.
Когда она зашла на кухню, свекровь потягивала чаёк и листала какой-то женский журнальчик с вязанием.
— Здрасьте, — буркнула Ольга.
Вера Ивановна даже головы не подняла, только глазами зыркнула.
— Чайник кипит. Хлеб в хлебнице. Не побрезгуй.
Ольга нацедила себе чаю и устроилась напротив. В башке крутились вчерашние обидные слова. «На птичьих правах» — это ж надо было додуматься до такого!
— Вера Ивановна, — решилась она на разговор. — Я хотела о вчерашнем.
Та подняла взгляд нехотя, как будто ей зубы вырывали.
— Ну и о чём конкретно?
— О том, что вы сказали. Про птичьи права.
Свекровь аж журнал отложила, выпрямилась как на плацу.
— А разве не так оно и есть? — прищурилась она. — Вы копите на своё гнездо. Значит, тут для вас только перевалочный пункт.
— Но я же не чужая в доме, — запротестовала Ольга. — Я Витина жена, а не квартирантка.
— Тоже мне, жена! — хмыкнула свекровь. — Полгода замужем, это что такое? Тьфу да растереть! Я с мужем тридцать лет прожила, вон какого сына вырастила.
— Я уважаю ваш опыт, — сказала Ольга, пытаясь унять колотящееся сердце. — Но и вы должны уважать меня как жену вашего сына. Я ж не пытаюсь ваше место занять.
Вера Ивановна долго-долго на неё смотрела. Ольге даже почудилось, что в глазах её мелькнуло что-то вроде понимания.
— Знаешь что, — наконец выдала свекровь. — Когда я за Пашку своего замуж выходила, его мать меня вообще на порог не пускала. Даже картоху почистить не доверяла. Говорила, испорчу. А ведь я тоже старалась, готовила-убирала-полы драила. Хотела понравиться. А она всё твердила, что я — сопля зелёная, сынка у неё увела.
Ольга чуть в обморок не грохнулась от такого поворота. За всё время Вера Ивановна ни разу своим не делилась, всё только нравоучения читала.
— И как же вы с этим справились? — спросила она осторожненько, как лисичка.
— Да никак, — пожала плечами свекровь. — Терпела, что ещё остаётся! Потом мы отселились, полегчало маленько. А когда Витька родился, она вроде оттаяла. Но до смертного часа твердила, что я сына не так воспитываю.
Они помолчали. Ольга вертела чашку между пальцев, не зная, как продолжить этот разговор.
— Я ж не хочу, чтоб Витька совсем от меня уезжал, — вдруг призналась Вера Ивановна. — После Пашкиной смерти он у меня как свет в окошке. Больше никого и нет.
— Я понимаю, — кивнула Ольга. — Но мы ж не пропадём совсем, если свой угол будет. Будем в гости ездить, звонить.
— Все так обещают, — махнула рукой свекровь. — А потом забывают, своих дел по горло.
— Мы не забудем, — решительно заявила Ольга. — Даю вам честное слово.
В кухню ввалился заспанный Витька. Он удивлённо уставился на жену и мать, сидящих за одним столом с чашками.
— О, доброе утро! — улыбнулся он. — Вы чего такие ранние пташки?
— Да вот, женские дела обсуждаем, — вдруг улыбнулась свекровь, как будто совсем другим человеком стала. — Садись, я оладушек напекла с утреца.
Конечно, жизнь не перевернулась с ног на голову после их разговора. Вера Ивановна не превратилась в ангелочка и не перестала соваться со своими советами. Но что-то неуловимое всё-таки поменялось. Свекровь начала прислушиваться к Ольгиному мнению, даже интересоваться иногда, как та готовит некоторые блюда.
Как-то вечером, когда они все втроем сидели перед телеком, смотрели какое-то старое кино, Витька вдруг выдал:
— Мам, мы тут с Ольгой решили немного повременить с покупкой квартиры.
Ольга чуть дара речи не лишилась. Они ничего подобного не обсуждали.
— В каком смысле «повременить»? — свекровь аж очки поправила.
— Ну, такое дело, экономика-шмикономика, кризис, — замялся Витька. — Думаю, подождём малость, пока всё устаканится. Тем более нам и тут неплохо.
Ольга глазами хлопала, как рыба на песке. Муженёк ещё недавно твердил, что им нужно как можно скорее свалить от матери.
— Если вы остаётесь, — медленно проговорила Вера Ивановна, — то надо ремонт в вашей комнате сделать. Там обои ещё со времён Брежнева, наверное.
— Да ладно? — аж подпрыгнул Витька. — Ты не против?
— А чего мне быть против? — буркнула свекровь. — Только выбирать будем все вместе. Не хочу, чтоб квартира была как из лоскутков.
— Конечно, мамуль, — закивал Витька, как китайский болванчик. — Ольга вообще бежевенькое любит, правда, Лисичка?
Ольга только кивнула, ничего не понимая.
Когда свекровь ушла на боковую, Ольга повернулась к мужу.
— Ты чего задумал, а? Мы же хотели свою жилплощадь.
Витька улыбнулся во всю Ивановскую и обнял её.
— Я тут с мамой болтал на днях. Она предложила оформить эту хату на нас троих. В равных долях. Говорит, ей одной слишком много, продавать жалко.
— Да ты шутишь, — опешила Ольга. — Она это сама предложила?
— Ага, — кивнул Витька. — Сказала, что ты стала ей как дочка, которой у неё никогда не было.
Ольга плюхнулась на диван, хлопая глазами. Неужто их отношения со свекровью так здорово изменились?
— Она просто до смерти боялась, что останется одна-одинёшенька, — продолжил Витька. — И думала, что ты хочешь отобрать у неё единственного сынка.
— Да никогда такого не хотела, — замотала головой Ольга. — Наоборот, считала, что ей спокойнее будет без нас, молодых-шумных.
— Ей спокойнее с нами, — улыбнулся Витька. — И если ты не против, можем остаться. Хата большая, всем места завались. А деньги, что копили на взнос, в ремонт вложим.
Ольга долго молчала, размышляя, как всё перекрутилось-перемололось за последние месяцы. Сколько нервов им всем пришлось потратить, чтобы начать друг друга понимать.
— Я не против, — наконец решила она. — Только с условием: кухню будем делать по моему вкусу.
Витька заржал и крепко сцапал её в охапку.
— Замётано. Только маме пока не говори, ладно? Надо её помаленьку подготовить.
Через недельку они втроём поехали обои для спальни выбирать. В магазине Вера Ивановна с лупой рассматривала каждый рулончик, морщилась, головой мотала, с продавцами шушукалась. Ольга стояла в сторонке, не лезла.
— Ты чего там столбом стоишь? — вдруг окликнула её свекровь. — Иди сюда, выбирай. Тебе ж там жить.
Ольга подошла и выбрала бежевые обои с каким-то неприметным узором.
— Вот такие мне очень нравятся, — сказала она, готовясь, что сейчас её обсмеют.
Вера Ивановна оглядела образец, потом кивнула.
— Отличный выбор. И качество хорошее, и расцветка приятная. Я примерно такие и представляла.
Витька подмигнул Ольге за спиной матери.
Когда они вышли из магазина, Вера Ивановна неожиданно подхватила Ольгу под локоть.
— Знаешь что, — сказала она, — я рада, что ты за моего Витьку замуж выскочила. Ты девка хорошая.
Ольга сжала её руку в ответ, слова застряли в горле.
— И никаких птичьих прав, — добавила свекровь, глядя куда-то вдаль. — Это теперь наш общий дом. Семейный.
Они шли втроём по улице: Витька тащил тяжеленные рулоны, а Ольга и Вера Ивановна шагали по бокам, переглядываясь через его плечо. Ольга впервые почувствовала, что и вправду стала частью семьи. И пусть дорога к этому была вся в ухабах, но оно того стоило.