— У вас будет двойня. Одного ребёнка оставите себе. Второго — нам! — требовала любовница моего супруга.

— Вы не справитесь одна, — сказала она спокойно.

— Подождите, не закрывайте кабину! — я успела вставить ладонь в узкую щель, створки подались и открылись, и я, смеясь от переполнявшего восторга, шагнула внутрь.

В пакете шуршала открытка «Папочке», а на телефоне горела синяя кнопка «видеосообщение». Я собиралась записать ему, как доктор, улыбаясь, показал два крошечных огонька на УЗИ. Два. Два! Даже воздух пах чем-то свежим, похожим на детскую палату после ремонта.

— Кирилл на месте? — спросила я у девушки за стойкой, прижимая пакет к животу.

— Он у входа, на улице, — та кивнула. — Кажется, разговаривает с клиенткой.

«Прекрасно, — мелькнуло у меня, — зато увижу его глаза, когда скажу: “Мы станем родителями. Сразу дважды”».

Я вышла и сразу его заметила: дождливый серый свет, асфальт, блестящий от капель, и Кирилл — высокий, уверенный, облокотившийся на перила. Рядом с ним женщина — ухоженная до кончиков волос, будто ветер боялся коснуться её локонов. Она смеялась, он тихо что-то произнёс — и у меня возникло ощущение, что я смотрю чужое кино.

— Кирилл! — позвала я, но голос надломился. Женщина легко положила ладонь ему на плечо, приблизилась — и он поцеловал её. Настоящим поцелуем.

Я задохнулась. Открытка «Папочке» выскользнула и шлёпнулась в лужу. Золотые буквы растеклись, как сахар в чае. Внутри, рядом с двумя маленькими сердцами, что-то треснуло.

Он случайно обернулся — и застыл. Наши глаза встретились. Я подняла открытку, мокрую, бессмысленную, и промолчала.

— Лера… ты здесь? — он шагнул ко мне, но я переступила через его «Лера», словно через осколок.

— Любуюсь, — произнесла я холодно. — Красиво целуетесь. Часто здесь репетируете?

Женщина не отвела взгляда. Она медленно провела пальцем по лакированной сумочке и чуть прищурилась.

— Марина, подожди, — неловко сказал Кирилл. — Это неожиданность.

— Для меня — да. А для тебя?

— Лера, не здесь…

— А где? В цветочном? В роддоме, где меня сегодня поздравляли? Мы ждём двоих, Кирилл. Двоих.

Внучку вы не в гости зовете, а батрачить на вас? — возмутилась бывшая невестка Читайте также: Внучку вы не в гости зовете, а батрачить на вас? — возмутилась бывшая невестка

Он отшатнулся, как от огня. Марина едва заметно улыбнулась.

— Поздравляю, — произнесла она сухо.

— Поздравляю? — усмехнулась я. — Поздравление — это когда понимаешь, что годы борьбы были не впустую. А у тебя — новая жизнь. Только я в неё не вписываюсь. Так?

Он отвёл взгляд.

— Мы с Мариной… давно вместе.

— Сколько? — спросила я.

— Пять лет.

Мир качнулся. Те самые пять лет, пока я лежала под капельницами, выбирала мебель, верила в «наше завтра».

— Ты предатель, — выдохнула я. — И вы, Марина, тоже.

— Не смей её оскорблять, — сорвался он. — Она мой руководитель и любимая женщина.

— А я кто? Временная сотрудница? — я сглотнула. — Я ношу твоих детей, Кирилл. Двоих.

Марина посмотрела прямо, без жалости.

— Я устала от спектакля, — сказала она. — Кирилл, поговори с Лерой потом.

Я развернулась и ушла — так быстро, как позволял живот.


Я добралась до квартиры, долго стояла под душем, потом легла, уткнувшись в полотенце. Телефон не умолкал: «Кирилл, Кирилл, Кирилл». Я отключила звук.

По аристократическим чертам этот народ считается самым красивым народом мира Читайте также: По аристократическим чертам этот народ считается самым красивым народом мира

Вечером дверь щёлкнула. Он вошёл.

— Нам надо поговорить, — сказал он.

— Нам — уже нет, — отвернулась я. — Ты всё сказал у офиса.

— Лера, не усложняй. Я подам на развод. Это лучше для всех.

— Для всех — это для вас двоих, — прошептала я.

И тогда вошла Марина. Духи пахнули цитрусом.

— Я помогу, — произнесла она. — Сниму квартиру, дам денег. Но условие одно.

— Какое?

— У вас будет двойня. Одного ребёнка оставите себе. Второго — нам. Всё оформим. Я не могу иметь детей. Так все будут довольны.

— Вы серьёзно? — мне стало страшно и смешно одновременно. — Отдать ребёнка, как щенка?

— Вы не справитесь одна, — сказала она спокойно.

— Я слышала о чудовищах, — прошептала я. — Но они жили в сказках.

— Не драматизируй, — резко сказал Кирилл. — Решение разумное.

— Это не разум, — ответила я. — Это торговля.

Я закрыла шкаф, собрала вещи, документы и маленькие носочки. В дверях он сказал:

— А как ты в двадцать лет могла себе позволить отношения с мужчиной, которому под пятьдесят? Читайте также: — А как ты в двадцать лет могла себе позволить отношения с мужчиной, которому под пятьдесят?

— Подумай.

— Я подумаю только о них, — оглянулась я. — О двух жизнях внутри.

И ушла.


Город светился мокрыми витринами. Чемодан гремел колёсами, живот отзывался на каждый шаг. У перекрёстка остановилось такси. Водитель, худой парень с добрым усталым взглядом, опустил стекло:

— Куда вам? Вам нельзя так.

— Я не знаю, — честно ответила я.

— Тогда садитесь. Хоть согреетесь. Я Олег.

— Лера.

В салоне пахло чаем. На панели фотография: мужчина и мальчик ловят мыльные пузыри.

— Что случилось? — спросил он.

Я коротко рассказала. «Шесть лет лечения», «двойня», «он с другой», «они хотят ребёнка».

— Понятно, — сказал он спокойно. — Поедем ко мне. У меня две комнаты. Живу с сыном. Ночь переночуете. Если страшно — уйдёте утром.

— Вы нормальный вообще? — рассмеялась я сквозь слёзы.

— И вы меня не знаете, — усмехнулся он. — Но чай у меня вкусный.

Я кивнула:

Казус гениального математика Григория Перельмана Читайте также: Казус гениального математика Григория Перельмана

— Поехали.


Дома у Олега было светло и пусто по-семейному. Он поставил чайник, расстелил диван.

— Хотите говорить или спать?

— И то, и другое.

Мы смеялись устало. А потом я заплакала. Он просто подвинул печенье и сел рядом.

— Спасибо, — прошептала я.

— Если бы не я, нашли бы кого-то другого, — ответил он. — Мир иногда подбрасывает мягкие ступеньки.

Я осталась. Сначала на ночь. Потом на неделю. Мы искали жильё, он помогал. Я дышала заново.


Я родила в феврале. Двух мальчиков. И впервые плакала от радости.

На следующий день к палате пришли Кирилл и Марина.

— Я пришла за своим ребёнком, — сказала она.

— Уходите, — ответила я спокойно. — Здесь спят дети. Торги не проводим.

Они пытались давить папками и словами. Но охрана вывела их.

— Ты пожалеешь, — бросил Кирилл.

Почему сейчас в тренде позорить советских теток за внешний вид Читайте также: Почему сейчас в тренде позорить советских теток за внешний вид

— Возможно, — сказала я. — Но не сегодня.


Мы вернулись к Олегу. Его сын Егор приклеил к двери надпись «ТИШИНА» и объявил, что теперь у нас дома «два птенца». Я смеялась впервые по-настоящему.

Ночи были тяжёлыми. Я путала имена, пела песни, которых никогда не знала. Олег вставал, готовил смесь, приносил воду.

— Почему ты всё это делаешь? — спросила я.

— Потому что рядом вы, — ответил он. — И потому что когда-то меня тоже вытащили из пустоты. Теперь моя очередь.

Мы нашли адвоката, и суд длился почти год. Попытку «оформить» ребёнка признали аморальной. У Кирилла остались лишь редкие права на встречи под контролем. Марина исчезла.

— Победа, — сказала адвокат. — Теперь живите.


Мы начали жить. Не идеально, а по-настоящему. Я работала ночами, варила кашу по утрам. Олег учил малышей дуть на горячее и меня — просить помощи.

Весной он сказал:

— Лера… останься. Не как квартирантка. Как ты.

— Я уже осталась, — улыбнулась я.

Летом мы расписались. Егор держал шары и объявил, что он «старший брат двух малышей».

Теперь у нас дома тёплый хаос: рисунки на холодильнике, деревянные динозавры, споры за кнопку тостера. По вечерам Олег наклоняется ко мне:

— Ты устала?

— Да. Но это хороший тип усталости.

Без намека на одежду: 44-летняя Гусева опубликовала новые снимки Читайте также: Без намека на одежду: 44-летняя Гусева опубликовала новые снимки

А недавно врач снова повернул экран УЗИ — и я увидела ещё одну крошечную луну.

— Поздравляю, — сказал он. — У вас будет ребёнок.

Я вышла на улицу. Воздух пах липой. Олег ждал у перил.

— Ну? — спросил он.

— Будем снова не высыпаться, — улыбнулась я.

— Согласен, — ответил он. — И ещё один торт на первый день рождения.

Мы смеялись. В моём смехе не было больше соли.

Иногда мне пишут из прошлого. Недавно пришло сообщение от Кирилла: «Хочу увидеть сыновей». Я посмотрела и ответила: «Они ещё малы. Сами решат, когда вырастут».

Я не знаю, кем они станут. Но я точно научу их различать помощь и торговлю, любовь и собственничество.

— Мам, а почему у нас столько пледов? — спросил Егор.

— Потому что когда дома тепло, — ответила я, — это видно даже по вещам.

Теперь я иду своей дорогой. И если на пути появляются лужи — мы всей семьёй прыгаем через них вместе. Потому что мы семья. Настоящая. Где всё — по любви.

— Олег, — говорю я иногда вечером. — Спасибо за чай.

— Всегда, — отвечает он. — У меня его много. А вот тебя — одна. Берегу.

Я закрываю глаза и слышу, как внутри двигается маленькая планета. Я больше не боюсь будущего. Там нет места тем, кто делит детей пополам. Там есть место тем, кто умеет накрыть пледом и держать ладонь рядом, пока ты дышишь.

 

Сторифокс