– Убирайся из моего дома, девочка! Мой сын выбрал другую жену, – с ледяной усмешкой произнесла свекровь.
Эти слова вонзились в сердце остро и болезненно.
– Что вы… хотите сказать? Неужели он… женится снова? – спрашиваю я, не веря в услышанное. Голос дрожит, слова рвутся сквозь слёзы, сердце бешено стучит, словно собираясь выскочить из груди.
Но несколько минут назад всё было иначе. Всё было наполнено светом. Я держала в руках тест с двумя яркими полосками и не могла сдержать улыбку. Слёзы катились по щекам, но в них не было боли – только счастье.
Я плакала и смеялась одновременно. Мир кружился перед глазами, ноги становились ватными, но внутри было одно чувство – я теперь не одна.
Я мечтала об этом дне. Представляла, как обрадую мужа, как он прижмёт меня к себе и скажет, что это самое лучшее, что с нами произошло.
В тот момент я вспомнила, как Артём ворвался в мою жизнь. Не постучал, не попросил разрешения – просто вошёл, словно буря, смахнувшая всё на своём пути. Он смотрел так, будто весь мир перестал существовать, и я пропала в этом взгляде. Тогда я не смогла противиться, и чувство захватило меня полностью.
А теперь… я стояла в ванной и сжимала в руках доказательство нашей новой жизни. Хотела закричать на весь свет, что у нас будет ребёнок.
Я посмотрела в зеркало – глаза сияли, как у счастливого ребёнка, и слёзы превращались в блёстки. Мне казалось, что всё только начинается.
Схватив телефон, я выбежала в коридор. Пальцы дрожали, когда я набирала номер мужа.
– Артём! – радостно выкрикнула я, едва услышав гудок.
Но ответом стал усталый, чужой голос:
– Нина, я сейчас загружен. Обсудим позже…
И тишина. Он отключился.
Я прикусила губу, замерла с телефоном в руке. Все слова, которые я хотела сказать, растворились в пустоте.
И тут – новый звонок. Я подумала, что это он перезванивает, но вместо вибрации в ладони раздался звонок в дверь.
Я бросилась туда с надеждой. Сердце прыгало, дыхание сбивалось – я была уверена: Артём приехал! Хотел сделать сюрприз!
– Ты пришёл! – радостно вскрикнула я, распахивая дверь.
Но на пороге стояла не он. Передо мной возникла эффектная брюнетка в строгом костюме, с холодными глазами и резкими чертами лица. Взгляд её был острым, как нож.
Я онемела. Это была Валерия Сергеевна – мать Артёма.
– В-Валерия Сергеевна… – выдавила я, пряча тест за спину. Внутри всё сжалось – я не могла поделиться своей радостью именно с этой женщиной.
Она всегда смотрела на меня с лёгким презрением, будто я случайная гостья, а не жена её сына.
– Могу войти, Нина? – спросила она, но уже шагала внутрь, не дожидаясь ответа.
Я отошла в сторону, и её каблуки уверенно застучали по полу. В этом доме она вела себя так, будто хозяйка именно она.
Я помнила наши редкие встречи. Помнила её взгляд – холодный, колючий, словно она могла насквозь прочитать все мои слабости. Помнила, как однажды она спросила Артёма: «Сынок, не представишь свою спутницу?». И этот вопрос ударил по мне, как хлыст.
С тех пор я чувствовала: для неё я – ошибка. Не та женщина.
– Артём на встрече, – неловко произнесла я, пытаясь заполнить паузу.
– Я знаю, – усмехнулась она.
– Может, чаю? – выдавила я, надеясь смягчить напряжение.
– Давай… – ответила она так, будто делала одолжение.
Мы прошли на кухню. Я хотела достать чай, но она указала мне на шкаф:
– Артём хранит коллекцию китайских сортов вот здесь. Он очень увлёкся, даже плантацию приобрёл.
Я замерла. Я не знала этого о собственном муже. Её слова больно резанули – словно он скрывал от меня часть своей жизни.
– Я сама заварю, – добавила свекровь и с лёгкостью хозяйничала на моей кухне.
Через несколько минут передо мной стояла чашка. Я сделала глоток – вкус был терпкий, необычный, совсем не мой. Но я молча кивнула.
– Скажи, Нина, ты понимаешь, зачем я пришла? – её улыбка была обманчиво мягкой, а глаза ледяными.
– Если честно… нет, – осторожно ответила я.
– Я хотела взглянуть на прихоть моего сына. Но теперь я спокойна – его заблуждение закончилось.
– Что вы имеете в виду? – голос мой задрожал.
– Он ошибся, когда связался с тобой. Ты не его уровень. Но к счастью, всё это уже позади. Артём выбрал женщину своего круга.
Мир поплыл перед глазами.
– Вы… хотите сказать… – слова застряли в горле.
– Хочу сказать, что он женится, – холодно улыбнулась Валерия Сергеевна. – А ты, Нина, собирай вещи. Ты свободна.
У меня перехватило дыхание. Всё счастье, которое я только что держала в руках, рассыпалось в прах.
– Женится? – переспросила я, еле переводя дыхание. Голос звучал так, будто не мой – чужой, хриплый, ослабленный.
– Да, милая, – Валерия Сергеевна облокотилась на спинку стула, не сводя с меня взгляда. – Ты была случайной ошибкой. Увлечением. Моему сыну нужно было развеяться, почувствовать азарт. Но всё это – не более чем игра.
– Ошибкой?.. – губы мои едва шевелились, и я почувствовала, как руки предательски дрожат. – Но мы… мы расписались! Мы семья!
Свекровь тихо засмеялась, в её смехе не было ни капли тепла.
– Ты правда думаешь, что штамп в паспорте что-то значит для таких, как Артём? Для мужчин его уровня? Он просто… развлекался.
– Развлекался?! – я вскочила, чувствуя, как во мне вскипает волна. – Вы не имеете права так говорить! Я люблю его, и он любит меня!
– Любовь? – она приподняла бровь. – Ты ещё скажи «сказка» или «волшебство». Всё это для девочек из спальных районов, Нина. Но не для моего сына.
Я отступила на шаг, сердце бешено стучало. Хотелось закричать, но слова застревали комом.
– Вы… вы ничего не знаете о нас, – выдавила я. – Мы счастливы! И скоро он… он станет отцом! – слова сорвались сами, я не успела их удержать.
Мгновение тишины. В её глазах мелькнула искра – не удивления, нет, скорее холодного расчёта.
– Ребёнок? – она произнесла это слово так, словно пробовала его на вкус. – Ну что ж… тем хуже для тебя.
– Что? – я не поняла.
– Думаешь, это удержит Артёма? – её улыбка стала ядовитой. – Нет, милая. Мужчины его круга никогда не связывают судьбу с такими, как ты. У ребёнка будет отец, да. Но у тебя мужа не будет.
Слова её били, как удары. Я шагнула назад, чувствуя, что земля уходит из-под ног.
– Вы… лжёте, – попыталась возразить я. – Он сам говорил: «Счастье любит тишину». Мы хотели… мы мечтали…
– Счастье? – перебила она. – Он просто скрывал тебя, стыдился показать миру. Ты была тенью, временным увлечением. А настоящая жена – другая. Та, кого он выбрал сейчас.
– Нет! – выкрикнула я, и голос сорвался на всхлип. – Это неправда!
– Привыкай к правде, девочка, – Валерия Сергеевна поднялась, её каблуки гулко стукнули по полу. – Чем раньше ты уйдёшь, тем меньше унижений испытаешь.
Она наклонилась ко мне, её лицо оказалось так близко, что я почувствовала аромат дорогих духов.
– Артём уже сделал выбор. И ты в этот выбор не входишь.
Я застыла, словно каменная. В голове всё смешалось – слова её, образ Артёма, наши клятвы, кольца, его тёплый взгляд. И полоски на тесте.
Я сжала ладонь в кулак, пряча дрожь, и прошептала:
– Я не уйду. Он услышит обо всём от меня.
Свекровь хмыкнула, отстранилась и поправила строгий пиджак.
– Как хочешь. Но советую запомнить: в этой игре побеждает всегда сильный. А сильная здесь – не ты.
Она развернулась и пошла к выходу. Её каблуки стучали по полу, каждый шаг отзывался в моей груди ударом молота.
Я осталась одна. И только тогда позволила слезам хлынуть. Они жгли, словно раскалённые иглы. Но где-то глубоко внутри уже зарождалось другое чувство – не только боль, но и злость.
Дом погрузился в тишину после того, как дверь за Валерией Сергеевной захлопнулась. Я стояла, прижавшись спиной к стене, чувствуя, как дрожь прокатывается по телу. В голове звучали её слова, как приговор: «Ты была ошибкой. У моего сына новая жена».
Я машинально дотронулась до кармана, где лежал тест с двумя полосками. Счастье, которым я ещё утром жила, теперь оборачивалось ножом в сердце.
Я ждала звонка. Ждала, что Артём напишет или приедет. Время тянулось мучительно медленно. Я ходила по дому, потом садилась, снова вставала. Каждая секунда казалась вечностью.
И вдруг – звук открывающейся двери. Сердце взлетело. Он вернулся.
– Артём! – я кинулась в прихожую.
Он вошёл – усталый, с серьёзным лицом, галстук снят, верхние пуговицы расстёгнуты. Но вместо ожидаемой радости во взгляде – холодная отстранённость.
– Привет, – коротко произнёс он, убирая ключи.
– Я ждала тебя, – слова сорвались сами. – Мне нужно сказать тебе… кое-что очень важное.
– Нина… – он не дал мне договорить. – Мы должны поговорить.
Я замерла. От его тона по спине пробежал холодок.
– Что значит «поговорить»? – шёпотом спросила я.
Он прошёл в гостиную, бросил папку с документами на стол и только тогда обернулся ко мне.
– Мама приходила? – спросил спокойно.
– Да… – кивнула я, чувствуя, как внутри всё сжимается. – Она сказала… такое… Артём, скажи, что это неправда! Скажи, что она ошибается!
Он молчал. В его глазах мелькнула тень вины, но он отвернулся, будто искал спасения в пустоте комнаты.
– Нина, – наконец произнёс он. – Нам действительно нужно всё остановить.
– Остановить?! – я сделала шаг к нему. – Но почему?! Мы же… мы семья! Ты сам сказал: счастье любит тишину! Мы венчались, Артём! Я… я беременна!
Слова вырвались сами. Я достала из кармана тест и протянула ему. Руки дрожали так, что полоски едва не расплывались перед глазами.
Он посмотрел. Лицо его оставалось каменным.
– Я рад за тебя, – тихо сказал он. – Но это ничего не меняет.
– Как… ничего не меняет? – я едва дышала. – У нас будет ребёнок! Наш ребёнок!
– Нина… – он закрыл глаза, как будто эти слова были для него тяжёлым грузом. – У меня есть обязательства. Я не могу иначе.
– Обязательства?! Перед кем? – я почти кричала. – Перед матерью? Перед её «кругом»? Или перед той женщиной, о которой она говорила?!
Он резко поднял взгляд. В глазах мелькнула боль, но вместе с ней – решимость.
– Да, – коротко сказал он. – Я должен жениться на ней.
Словно нож прошёлся по моей душе. Я сделала шаг назад, ноги дрожали.
– Значит… всё, что было между нами… это ложь? – прошептала я.
– Нет! – он шагнул ко мне, голос его сорвался. – Не смей так думать! Я любил тебя… Я люблю тебя до сих пор… но…
– Но?! – перебила я, чувствуя, как слёзы обжигают щеки. – Любишь – и бросаешь? Любишь – и предаёшь?!
Он закрыл лицо руками. На миг показалось, что он тоже сломлен. Но через секунду выпрямился, снова надев на себя маску холодного мужчины.
– Это решение принято. Я не могу иначе.
Я застыла. Мир рушился. Всё, что было нашим, превращалось в прах прямо сейчас, в этой комнате.
Я опустила взгляд на тест в своей руке – маленький символ счастья, которое ещё утром казалось вечным.
– Тогда знай, Артём, – произнесла я тихо, но твёрдо, – я не позволю вам стереть меня. У нас будет ребёнок. И он узнает правду – кто его мать и кто его отец.
Он ничего не ответил. Только отвернулся и прошёл мимо меня, словно боялся встретить мой взгляд.
Я осталась одна.
Я стояла посреди комнаты, слушая, как за дверью стихает звук его шагов. Артём ушёл, не сказав больше ни слова. Даже не обернулся.
Мир вокруг будто осыпался пеплом. Всё, во что я верила, оказалось хрупкой иллюзией. Но когда я посмотрела на тест в своей руке, внутри что-то перевернулось.
Нет. Я не одна. У меня есть причина жить и бороться.
Я положила ладонь на живот. Он ещё такой маленький, крошечный, незримый, но уже мой смысл. Моё будущее.
Слёзы больше не текли. Вместо этого пришло ощущение странной, новой силы. Да, сердце разбито. Да, меня предали. Но это не конец.
Я вспомнила, как Валерия Сергеевна смотрела на меня с холодным презрением, словно на пыль под её каблуками. Как её слова впивались в душу: «Ты была ошибкой. Он женится на другой».
– Нет, – прошептала я вслух. – Ошибкой была не я. Ошибкой было то, что я поверила им.
Я прошла по дому и стала собирать вещи. Но не в спешке, не в панике. Спокойно, осознанно. Каждая сложенная в чемодан вещь становилась символом — я ухожу не как проигравшая, а как та, кто выбирает путь сам.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось имя Артёма. Сердце дернулось, но я не взяла трубку. Пусть теперь он ждёт ответа.
Я села на край кровати и впервые за весь день почувствовала — я дышу полной грудью. Я больше не жертва.
Да, мне будет тяжело. Да, у меня впереди длинный путь. Но рядом со мной теперь будет тот, ради кого стоит бороться — мой ребёнок.
И я знала: я сделаю всё, чтобы защитить его. Даже если придётся столкнуться лицом к лицу с Лавровыми и их миром, где правила пишут деньги и сила.
Я больше не тень. Я — мать. И это мой щит.