Я направлялся к рынку и отметил про себя, что весной на улице и не пахнет. Кутался от резкого холодного ветра, руки спрятал в кармане. Подходя к рынку, я напомнил себе – только не розы. Хотелось найти пушистый весенний букет (в такую погоду окажется кстати).
Долго искать не пришлось: прямо рядом со входом красовалась огромная корзина с мимозами, пышными и ароматными.
— Вы продавец? – спросил я у тётки, которая стояла рядом у прилавка с одеждой.
— Нет, но она сейчас придёт.
Ожидание занимало моё время. Я курил и нервно ходил вокруг. Грели мысли о том, как будут рады моя супруга и доченька. Видимо, этого же продавца ждал рядом стоявший дедушка. Я не могу сказать, какая именно деталь казалась мне более притягательной, но я засмотрелся.
На дедуле был плащ. Возраст этой верхней одежды выдавала старая модель (таких уже не шьют) и многочисленные заплатки. Но плащ был безукоризненно аккуратным и чистым. Также же и брюки – давно не новые, утратили цвет, в некоторых местах зашиты, но строго по стрелочке выглажены. Обуви, кажется, уже десятки лет. И хоть ей тоже пытались придать божеский вид, не получилось отвлечь от проволоки, которая была намотана на ботинок, чтобы поддержать оторванную подошву.
Старик задумчиво смотрел на корзину, а я пытался рассмотреть его лицо. Праздник! Поэтому дедушка не мог остаться не бритым. На его лице остались кусочки газеты после утреннего неудачного процесса бритья.
Дед трясся от холода. Его руки посинели, но он терпеливо ждал.
Комок поступил к горлу. Я видел перед собой не алкоголика, а старого человека, который устал от бедности.
Продавщица цветов, наконец, вернулась. Дед неуверенно двинулся к ней. Я подошёл тоже. У деда тряслись губы, и он еле произнёс:
— Голубушка, скажи, а сколько будет стоить одна веточка мимозы?
— Тебе что надо, алкаш? Не надо тут попрошайничать, уходи.
— Голубушка, да я и не пью совсем! Мне бы просто цветочек один. Сколько стоит?
Я стоял рядом и видел, как в глазах старика появлялись слезы.
— Я не собираюсь с тобой возиться из-за одной ветки, алкаш. Сказала же, уходи!
— Голубушка, ты просто цену назови. Не нужно ругаться на меня. – тихо и упорно говорил дед.
— Хорошо. Для алкашей сегодня по пятьдесят рублей одна веточка!– злобно выпалила продавщица.
Дрожащей рукой дед разглаживал три купюры номиналом в десять рублей. С надеждой в голосе он спросил.
— У меня есть вот это…Ты сможешь найти для меня веточку дешевле?
Я первый раз читал в мужском взгляде столько боли! Деда трясло от холода и от волнения.
— На вот, — продавщица достала смятый поломанный цветок и швырнула – подаришь своей алкашке. На этих словах она дико засмеялась.
Синей от холода рукой дед взял свой цветок. Он пытался хоть как-то его разгладить и придать приличный вид, но мимоза упрямо разваливалась. На руки деда закапали слезы. Он смотрел на цветок и не мог больше сдерживать плача. Тихо, опустив глаза, чтобы никто не видел.
— Да что ж ты творишь? – я кричал, как ненормальный, подавляя тебе желание заехать с кулака продавщице.
В тот момент я не контролировал ни резкость голоса, ни его громкость. По глазам, наверное, все тоже было понятно. Продавщица смотрела испуганно и жалась, как мышь перед удавом.
— Дед, постой! – я взял его за руку.
Я перестал трястись и кричать, спокойно и уверенно, чтобы конфликта не было слышно в округе, сказал:
— Скажи, тупая овца, сколько стоят все эти цветы?
Продавщица что-то мямлила и пожала плечами.
— Ещё раз спрашиваю тебя! Отвечай так, чтобы я не нервничал!
— Ну, 5000…-наконец, ответила продавщица.
Я швырнул купюру, достал огромную пушистую охапку и протянул деду, который непонимающе смотрел и также трясся от холода. По его лицу стекали слезы. Он жестами пытался показать, что «нет, не надо», но не мог ни слова сказать.
— Ладно, отец, со мной Пойдём! – я схватил старика под руку и мы просто молча шли. Он нёс свою веточку, а я – пышный букет.
Так же в тишине я свернул к магазину и зашёл туда. Пока дед растеряно стоял у кассы, я схватил большой торт и бутылку вина. И тут мне вспомнилось, что себе то я букеты не взял!
— Так, отец, выслушай. Это не из жалости! Мне эти пять тысяч в жизни решающей роли не сыграют. А ты жену поздравь, сегодня праздник.
Дедушкины слезы капали ему на плащ, на руки, губы его дрожали. Я бы больше этого не вынес, отдал ему букет, торт с вином и развернулся, чтобы выйти.
Дед тихо сказал.
— Спасибо. Болеет супруга, хотел порадовать подарком!
Я шёл долго, не осознавая дороги. Из моих глазах ручьём катились слезы.