Гости только успели рассесться за праздничным столом в честь дня рождения Тани, а её брат, Глеб, уже поднялся в начале стола и, приподняв бокал, начал поздравление в своей напыщенной манере.
— Короче, презентуем мы нужную вещь. Комплект кухонных принадлежностей, — объявил он, вытаскивая из-под стола яркий пакет.
Таня удивлённо распахнула глаза: она ведь просила торшер, а не утварь…
— Спасибо, — выдавила она, изобразив улыбку.
Марина, невеста Глеба, вспыхнула от неловкости и тихонько вытащила из кармана небольшой сертификат в магазин света — подарок от себя. Глеб этого даже не заметил, продолжая вещать.
— Такая вещь в хозяйстве всегда нужна. Это Маринка сказала, когда мы подарок выбирали. Сами знаете, как у нас всё устроено. Я — центр решения, а Марина — направляющий элемент. Вот, например, ремонт у нас дома… Кто подбирал обои? Марина. Кто выбирал плитку? Марина. А кто всё оценивал, перепроверял и утверждал? — он ткнул пальцем себе в грудь. — Правильно. Я.
Таня хихикнула: звучало это настолько серьёзно, что можно было поверить.
Глеб вещал о «полном взаимопонимании», о том, что «у каждого своё место», и делал это так помпезно, что любой незнакомый человек действительно подумал бы — пара идеальная.
Марина скромно улыбалась. Когда поздравления стихли, она тихо наклонилась к жениху:
— Глеб, положи, пожалуйста, селёдку под шубой. Немножко.
Глеб взял тарелку и водрузил ей горку зелёного овощного салата.
— Эм… спасибо, но почему другой? Мне можно шубу положить рядом? — Марина растерялась.
— Потому что этот более «правильный». Ты же сама говорила, что нам нужно худеть, — снисходительно произнёс он, но просьбу игнорировал.
И после этого уложил себе полтарелки самого жирного салата с майонезом и огромный кусок рыбного пирога.
Некоторые гости переглянулись: они прекрасно знали, что Глеб всё, что исходило от Марины, пропускал через фильтр собственных установок. Сначала это касалось только ремонта… теперь дошло и до еды. Марина произносила мысль — Глеб «совершенствовал» её по-своему и выдавал как единственно правильный итог.
Когда шуба исчезла со стола, Марина, поняв, что спорить бессмысленно, уныло грызла зелень и смотрела в окно, лишь бы не вступать в бесконечные лекции Глеба о правильности жизни.
Праздник, к счастью, подошёл к концу.
— Отлично посидели, — заявил Глеб, помогая Марине надеть куртку.
— Угу, — откликнулась она.
— Ты какая-то задумчивая.
— Просто устала.
— Не устала, а расстроена, — поправил он.
Она посмотрела на человека, рядом с которым провела столько месяцев. Он ждал привычного согласия, но Марина молчала. Это его смутило, но он быстро вернулся к знакомым оборотам.
— Мариш, ну что ты? Я же стараюсь ради нас. В любой семье кто-то принимает решения. Тебе же легче, когда это делаю я.
— Легче тебе, Глеб. А я хотела съесть именно тот салат, — спокойно произнесла она.
Глеб поморщился.
— Ты что, обиделась?
— Нет.
— Тогда почему такая? Не заморачивайся, я ведь хотел как лучше. Не понимаю, как вообще эта мелочь могла кого-то задеть. Иногда мне кажется, вы, женщины, сами не знаете, чего желаете.
Она отвернулась к окну.
— Я знаю. Просто не собираюсь объяснять.
— Странная ты сегодня.
Она промолчала, и всю дорогу домой они ехали в давящей тишине.
Дома Глеб ушёл в ванную, а Марина провела ладонью по стене гостиной — той самой ровной холодно-серой поверхности, которую он «продавил» при ремонте. Она мечтала о тёплом оттенке… Но уступила. Теперь серый казался ей цветом склепа.
Перед сном Глеб сказал:
— Думаю, завтра съездим в торговый центр. Хочу глянуть новый смартфон. И тебе что-нибудь возьмём. Ты же серьги хотела.
— Я хотела браслет.
— Зачем он тебе? Потеряешь. И под одеждой его не видно. А серьги — всегда на виду.
— Да вот беда: у меня уши не проколоты.
— Пора бы. Это красиво.
— Тогда купим и серьги, и браслет, — холодно сказала Марина.
— Зайдём в бижутерию. Можешь хоть увешаться как представительница племени Яра-Мара… — прищурился он.
— Ты просто чудик, — фыркнула Марина, едва сдержав другое слово.
— Да ладно. Выспишься — и всё пройдёт. Завтра поговорим.
— Завтра ты скажешь то же самое.
Но утро всё же вышло необычным.
В семь утра раздался звонок. Глеб накрыл голову подушкой, а Марина бросилась встречать доставку. Спустя десять минут на кухне раздался громкий звон — и Глеб выскочил туда.
— Что это? — ахнул он, увидев на полу осколки.
— Упал, — тихо сказала Марина. — Выскользнул из рук.
Керамический чайник, который она только что купила, лежал разбитый.
— Если бы ты спросила меня… — начал он уже резким тоном, — ничего бы не случилось!
— Я просто хотела чайник, который нравится мне.
— Просадила деньги впустую! Могла бы взять нормальный металлический со свистком! Такой, как у моей бабушки! Тот уже полвека живёт!
— Я не твоя бабушка. И мне не нужен антиквариат, — сказала Марина.
— Упрямая! Всё делаешь неправильно! И теперь ещё и мусор по кухне собирать!
— Ты говоришь так, будто это тебе убирать, — отозвалась она, доставая совок.
— Мне? Это не мужское дело! — фыркнул он.
— А какое тогда мужское? Команды раздавать?
— Ну да… Мужчина — хозяин, женщина — управительница дома.
— Управительница — значит служанка?!
Марина замерла. Глеб что-то бормотал, но она уже не слушала. Вложила в его руки метлу и вышла из кухни.
Убирать он, конечно, не стал. Оставил всё как есть и ушёл «выспаться». Через пару часов встал, пошёл за водой — и наступил пяткой на острый осколок.
— Ты… Ты вообще безответственная! Как на тебе жениться, если ты даже порядок не можешь навести?! Я порезался из-за твоей халатности! Почему не убрала?!
Марина, только проснувшись, поднялась — но собирать стала не осколки, а свои вещи. Без споров. Без оправданий.
— Ты куда?! — выкрикнул он. — Кто тебя по жизни вести будет, если ты даже чайник выбрать неспособна?!
— «Правильно» — это не так, как ты считаешь. А так, как я хочу, — сказала Марина и вышла.
Глеб остался один — с осколками, злостью и непониманием.
А Марина шла по улице с поднятой головой. Она сделала выбор. Она не собиралась жить чужой жизнью под чужие «правильные» решения. Она вернулась к родителям — и впервые за долгое время её собственная жизнь перешла в её руки.