Нам же, росшим во дворах и коммуналках среди этого самого пролетариата, жившим с ним на равных, а не господами, было странно слышать выражение ПРОЛЕТАРСКАЯ КУЛЬТУРА.
Для нас это не было мистической тайной, а означало пьянство, драки, поножовщину, гармошку, матерщину и лузганье семечек. И ни один истинный пролетарий культурой все это не назвал бы, потому что отличительной чертой этого пролетариата была ненависть к культуре и какая-то необъяснимая зависть.
Культура — это была ведьма, которую гнали камнями, «Ишь, культурные!» — шипели со злобой соседи.
И с детства я знал, что нет ничего более позорного, чем быть интеллигентным.