— Я не собираюсь выделять тебе ни копейки, — жёстко произнесла Галина Аркадьевна.
Я словно почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. А она тем временем продолжила:
— Ну, дорогуша, я же тебе бесчисленное количество раз разъясняла: мы с Павлом Михайловичем — не банк и не благотворители, — проговорила она тоном, будто объясняла малышу, почему нельзя лопать песок с детской площадки. — Если ты уверена, что вправе заявиться ко мне домой со своим списком претензий и требовать возмещения за то, что мы будто бы тебе должны, то ты глубоко ошибаешься.
В голове у меня вертелась лишь одна мысль: как всё так резко перекосило? Всего неделю назад я была просто Мариной, любимой женой их сына. А теперь вдруг стала какой-то корыстной самозванкой, пришедшей выбивать деньги у пожилых людей…
А началось всё с того, что сестре моего мужа Артёма, Веронике, родители купили просторную квартиру. Трёхкомнатную. Рядом с парком, да ещё с окном на пруд.
Когда Артём вернулся домой и сообщил мне об этом, он сиял как отполированный чайник.
— Представляешь, Мариш, мама с папой Веронике квартиру взяли! Она так мучилась со своими детьми на съёмной, и вот — дождалась!
Он искренне радовался за сестру. А я сидела и думала: серьёзно? Просто взяли и приобрели? Так, на раз-два?
Мы с Артёмом ютились в однушке, которая досталась ему от его бабушки. Дом старый, район так себе, лифт еле живой, зимой батареи едва теплели, а летом квартира превращалась в настоящую печь.
— Трешка с видом на воду… — думала я. — А мы бы и обычной двушке на окраине была несказанно рады.
Я решила осторожно завести разговор с его родителями… И в одно мгновение стала для них врагом номер один.
— Ты хоть понимаешь, что натворила? — продолжала Галина Аркадьевна, и в её голосе становилось всё меньше мягкости. — Ты явилась ко мне с подсчётами, начала выяснять, сколько мы вложили в Веронику, а сколько — в вас. Ты правда считаешь, что я веду учёт своей любви к детям?
Всё было совсем иначе. Никакого калькулятора я не брала.
Я просто хотела поговорить и сказать, что нам тоже нужна поддержка. Что у нас тоже есть планы, например дети. Как их растить в крошечной однушке?
— Галина Аркадьевна, я не это имела в виду, — начала я объяснять, но она подняла ладонь, обрывая меня.
— Слушай внимательно, — сказала она ровно. — Вероника — мать двоих детей, её муж бросил, когда младшему было три месяца. Она работает на двух работах, чтобы обеспечить малышей. А вы с Артёмом — молодые, здоровые, бездетные, оба трудитесь, крыша над головой у вас есть. И вместо того чтобы радоваться за сестру, ты приходишь и пытаешься предъявлять счёт!
Я почувствовала, как пылают щёки. Но путь назад уже был закрыт.
— Но это же неудобно и нечестно! — вырвалось у меня. — Мы с Артёмом тоже хотим жить нормально! Хотим детей! Но как с ними в этой коробке?!
— В «коробке»? — Галина Аркадьевна хрипло рассмеялась. — Моя свекровь жила в этой «коробке» всю жизнь и вырастила прекрасного сына. А ты считаешь себя слишком утончённой для такой квартиры?
Артём, которому и так идея идти к родителям казалась сомнительной, бросил на меня взгляд.
— Марин, давай домой, — тихо сказал он.
— Постой, сын, — она повернулась к нему. — Раз уж ты не остановил свою супругу, слушай и ты. Всё, хватит. С этого момента можете не ждать никакой поддержки. Никакой — понимаешь? Забудьте про помощь на отпуск, про подарки, даже открыток не будет. Захотите ремонт — делайте сами и оплачивайте собственными деньгами.
Она глубоко вдохнула, посмотрела на меня и продолжила:
— Хотите справедливости? Будет вам справедливость. Живите как нормальные взрослые люди — на свою зарплату. И на помощь от нас больше не рассчитывайте. Вот так.
Как мы добрались до дома — не помню. Артём всю дорогу молчал и даже не поворачивался ко мне. А я сидела, как надутый шарик, и не могла сказать ни звука.
В мыслях творилась полная неразбериха. Я ведь просто хотела… справедливости. Почему Веронике можно всё, а нам — ничего? Это же… неправильно!
Но в голове это звучало убедительнее, чем в реальности. На деле — жалко. И глупо.
Дома Артём наконец нарушил тишину:
— Марина, объясни, пожалуйста, что это было?
Я услышала в его голосе то, чего боялась больше всего — разочарование.
Он продолжил:
— Тебе не кажется, что ты вообще не понимаешь, как звучишь со стороны?
— Но это же так! — упрямилась я. — Ей купили квартиру за кучу денег, а нам даже в ванную помочь не захотели!
Артём опустился на диван, закрыв лицо руками.
— У Вероники двое детей. Она в одиночку их тянет. А мы… У нас работа, жильё — пусть не шикарное, но своё. И вместо того чтобы быть благодарной, ты пошла выбивать деньги у моих родителей.
— Я не выбивала! Я… хотела честности!
— Честности? — Артём качнул головой. — Мама сказала, что они копили, чтобы помочь нам купить квартиру, когда у нас появятся дети. Они собирались… Но теперь они сомневаются, что вообще стоит нам помогать.
У меня перехватило дыхание.
— Что?
— Да. Ты всё испортила своей… мелочностью.
Артём почти не разговаривал со мной следующие несколько дней. Я на работе не могла сос concentrateироваться, только и думала о случившемся. И чем дольше думала, тем яснее понимала — да, я вела себя ужасно.
Однажды вечером муж сказал:
— Нам нужно обсудить кое-что. Я пришёл к решению: либо ты идёшь к родителям и извиняешься, искренне, без оправданий… либо мы расстаёмся.
— Ты серьёзно?
— Более чем. Я не смогу жить с человеком, который так относится к моей семье.
Ночью я не сомкнула глаз. С одной стороны — гордость. «Почему я должна извиняться?» С другой стороны — Артём. Мой любимый Артём.
Утром я набрала Галину Аркадьевну.
— Можно мне прийти?
— Приходи.
Когда я пришла, ноги дрожали. Мы сели на кухне.
И я наконец произнесла:
— Простите меня. Это было неправильно. Мне не стоило предъявлять вам претензии. Я поступила отвратительно…
Она ничего не ответила. И я ушла.
Прошло три месяца. Сегодня я узнала, что беременна.
Теперь они точно обязаны приобрести нам жильё.