Потом поняла.
Психика устаёт бояться.
В этом роковой просчёт тех, кто делает на массовый страх свои главные ставки.
Бабушка же часто повторяла, что и на войне был патефон. И был он вовсе не для того, чтобы устраивать пир во время чумы, а просто оттого, что жизнь однажды тоже устаёт бояться и отказывается находиться в хроническом страдании, в хроническом ужасе, в хроническом запрете на самую малую радость.
Мудрость тёмных времён — не относиться слишком серьёзно ни к себе, ни к другим, ни к происходящему…как бы парадоксально это ни звучало.
В какой-то момент стоит понять, что на эту планету не завозили ни гарантированной безопасности, ни сверхлюдей, ни прав на исключительность.
Приняв условия этой простой задачи, получается жить в доступном.
В том доступном, где необходимость сообразить кастрюлю щей ничем не менее значима, чем высокие нематериальные мысли.
Где проплакавшись, заводишь тот же патефон и проходишься в неидеальном танце.
Где ворчишь по утрам, но и радуешься простому факту, что работа пока есть.
Где и мечтаешь немного о завтра, но и ощущаешь уже особый кайф однодневного пофигизма: вот оно сейчас так, а потом и не важно, как будет.
Где вдруг понимаешь, что вчерашняя прокрастинация — это уже роскошь уходящего старого мира, а сегодня ничего не откладываешь, и делаешь это без танцев с бубнами вокруг себя, изобретая работающую мотивацию (отчего мне настолько ненавистно это дурацкое слово, так хорошо рифмующееся с канализацией?)
Где и вправду очень остро осознаёшь, что всё, что по-настоящему важно, надо делать сейчас, а не когда-нибудь.
Сейчас говорить о любви, сейчас творить, сейчас мириться, сейчас расставаться с опостылевшим, сейчас идти гулять под снегопадом, сейчас позвонить родителям, сейчас перестать докапываться до близких…
И сейчас перестать бояться.
Для этого, к слову, нужна не какая-то немыслимая храбрость, а обыкновенный здравый смысл, подсказывающий что одержимые тем, чтобы их боялись, на самом деле не страшны, а комичны.
И сейчас начать жить так, чтобы самому было понятно, что и вправду живёшь…
Там, где много трагедии, начинается комедия.
Комедия бестолковой, непонятной, горькой и счастливой одновременно человеческой жизни, в которой так хочется ещё побыть.
Лиля Град
иллюстрация Michael Cheval