Домик за городом почти утопал в снегу. Сугробы лежали по пояс, крыша осела под тяжестью инея, а из трубы струился тонкий дымок. На подоконнике стояла чашка с остывающим чаем — я оставила её там, наблюдая, как пар поднимается к мутному мартовскому небу.
Я приехала сюда одна. Хотелось сбежать из города, где всё казалось одинаковым: люди, улицы, даже дни недели. Деревянный домик, оставшийся от бабушки и деда, был моим убежищем — тихим, надёжным, пахнущим сосной и старыми книгами.
Когда-то мы собирались здесь всей семьёй: костры, ночные разговоры, варенье на веранде. Теперь я приезжала одна — только я и этот дом, в котором всё напоминало о прошлом.
Я хотела провести пару дней в полном покое: почитать, послушать, как трещат дрова, и просто замедлиться. Но, как обычно, жизнь решила иначе.
Телефон зазвонил так резко, что я едва не уронила чашку.
— Алло?
— Вика! Это Света! — голос кузины звучал нервно и радостно одновременно.
— Светка! Давно тебя не слышала. Что случилось?
— Всё хорошо! Мы с Димой сейчас едем мимо вашей дороги, и… подумали, можно заскочить? Минут на сорок, просто погреться и чаю попить.
Я помолчала. Почему-то мне не хотелось гостей, особенно сейчас. Но отказать было бы грубо.
— Конечно, заезжайте, — ответила я, стараясь звучать бодро.
Положив трубку, я тяжело выдохнула. В голове мелькнула мысль: “Так всегда. Стоит уехать, как появляется кто-то, кто нарушит покой.”
Через тридцать минут в тишине послышался рёв мотора. Я выглянула в окно: во двор въехала блестящая серебристая машина. За рулём — Дима, высокий, уверенный, с тем прищуром, который когда-то умел смущать меня.
Света первой выскочила из автомобиля, смеялась, как всегда громко. Она бросилась ко мне и закружила в объятиях:
— Викуся! Господи, как я скучала!
Она всё такая же — рыжие кудри, зелёные глаза, уверенность в каждом движении. На её фоне я чувствовала себя тихой тенью — незаметной, но внимательной.
— Проходите, — сказала я, открывая дверь. — Чайник уже поставила.
Они сняли пальто, Дима помог Свете расстегнуть сапоги, его движения были почти нежными. Но в его взгляде мелькнуло что-то странное — усталость? скука? Я не успела понять.
Мы пили чай с малиновым вареньем и смеялись над старыми историями. Света рассказывала о новой работе в туристическом агентстве, о квартире в центре и планах на отпуск.
— А ты, Вика, всё одна? — спросила она, отставив кружку.
Я усмехнулась:
— Всё одна. Но не скучаю.
— Да ладно, тебе уже тридцать два. Пора бы подумать о семье, — хмыкнула она.
— Свет, — вмешался Дима, — не каждому это нужно. Вика выглядит вполне довольной.
Он сказал это спокойно, но с каким-то теплом, и я поймала себя на том, что мне приятно.
Когда мы остались вдвоём на кухне, Света вдруг притихла.
— Викусь… — начала она, не поднимая глаз. — У нас с Димой не всё ладно.
— Что случилось?
— Он мне изменяет, — выдохнула она и закрыла лицо руками.
Я не поверила. Дима всегда казался идеальным мужем — спокойным, заботливым.
— Ты уверена?
— Видела переписку. Он общается с какой-то женщиной уже полгода. Без имён, только намёки.
Я не знала, что сказать. В груди будто что-то оборвалось.
— Свет, может, стоит поговорить с ним?
— Я пыталась. Он всё отрицает. Думаю, скоро я всё брошу.
Я сжала её ладонь. Мне стало её жалко. Или, может быть, себя?
Когда стемнело, Дима занёс дрова, и мы втроём сидели у камина. Снег падал густо, будто кто-то нарочно накрывал мир ватным одеялом.
Света, выпив вина, заснула прямо в кресле. Я хотела укрыть её пледом, но Дима остановил меня:
— Не трогай. Пусть отдохнёт.
Я кивнула и стала собирать посуду. Он помогал, и в какой-то момент наши руки встретились. Я отпрянула, но он задержал мой взгляд.
— Она сказала тебе? — тихо спросил он.
— О чём?
— О “нашей проблеме”.
Я молча кивнула.
— Не верь. Это всё игра. Ей просто скучно.
— Игру с изменой? Странное развлечение.
Он подошёл ближе.
— Она сама предложила приехать к тебе. Ей нравится… наблюдать.
Я отступила.
— Что ты несёшь?
В этот момент Света открыла глаза и спокойно произнесла:
— Не сердись, Вика. Мы с Димой давно живём иначе. Без ревности, без запретов. Мы думали… тебе это поможет.
— Поможет? — я рассмеялась, но смех прозвучал горько. — Вы оба сошли с ума.
— Нет, просто честны, — ответила она. — Ты же одна, Вика. Мы хотели, чтобы ты почувствовала себя нужной.
Я смотрела на них, и меня охватывало омерзение.
— Уходите. Сейчас же.
Они пытались оправдаться, но я стояла на своём. Когда за ними закрылась дверь, я услышала приглушённый голос Димы снаружи:
— Не переживай, жена у меня доверчивая, как дитя. В следующий раз сделаем всё иначе.
Эти слова будто полоснули по сердцу. Я подошла к окну, но они уже садились в машину. Света смеялась.
Я стояла, чувствуя, как в груди всё леденеет. Отвращение, злость, стыд — всё смешалось.
На следующее утро телефон снова зазвонил.
— Вика, прости нас, — голос Светы был тихим. — Мы вчера глупо себя повели. Перебрали с вином. Это была шутка.
— Шутка? — я хмыкнула. — Хорошая, особенно для семейного вечера.
— Не сердись, правда. Мы не хотели…
— Свет, — перебила я, — забудь дорогу сюда. Ни ты, ни Дима. Замки я поменяю.
Повисла тишина. Потом короткие гудки.
Я выключила телефон и пошла к окну. За ночь снег лёг свежим слоем, и солнце отражалось в каждом кристаллике.
Я вдохнула холодный воздух и почувствовала — стало легче.
В доме было тихо. Только тикали старые часы на стене. Я наливала чай и думала: да, я доверчивая. Да, я не умею играть. Но, пожалуй, это и есть моя сила.
Я достала блокнот и написала:
- Сменить замки.
- Принять приглашение на свидание.
Иногда одиночество — это не наказание. Это свобода, возможность сделать правильный выбор.