Вероника стояла в дверях с коробкой в руках. Огромной картонной коробкой, где лежала печь. Та самая — настоящая, о которой она мечтала два года.
— Саша, смотри! — она обернулась к подруге и осторожно раскрыла коробку. — Дошла наконец!
Саша подошла, заглянула внутрь и присвистнула:
— Ух ты. А сколько стоило это чудо?
— Восемьдесят тысяч, — Вероника провела ладонью по шероховатому боку печи. — Но оно того стоит. Теперь я смогу обжигать свои изделия при тысяче градусов. Это уже другое качество! Совсем.
В бабушкиной квартире всё готово. Стол для работы стоит у окна, полки для сушки — вдоль стены. Даже ученики уже записаны. Первые пять человек. Мечта постепенно превращается в реальность.
— А когда начнёшь официально? — Саша взяла один из готовых горшков. Вероника сделала его ещё у знакомых, на старой печи. Простой, но с какой-то особенной душой.
— Через месяц. Может, раньше. Как только установлю печь и проверю.
Вероника прикрыла коробку и прислонила её к стене. Осторожно, словно сокровище.
Вечером она поделилась с Кириллом — о печи, о мастерской, о том, что всё наконец складывается.
Он кивал, улыбался и молчал.
А потом сказал:
— Не торопись, я отдал твою квартиру.
— Что? — Вероника не сразу поняла. — Как это отдал?
— На год. Молодая семья, очень приличные. Надёжные. — Кирилл говорил спокойно, как о походе в магазин. — Матери нужна шуба. Всю жизнь себе отказывала, теперь пора.
Вероника опустилась на диван. Медленно. Будто ноги отказали.
— Ты не обсудил это со мной.
— А что обсуждать? — Кирилл пожал плечами. — Квартира простаивает пустая, а деньги пригодятся. Разве не логично?
— Кирилл, там моя мастерская! Печь! Ученики!
— Ничего страшного. Подождёт твоя мастерская. — Он включил телевизор. — Не умрёшь без неё год.
Вероника смотрела на экран, но видела только одно: как рушится всё, что она строила.
Вероника сидела на диване, вцепившись в край подушки.
— Кирилл, ты даже не подумал спросить у меня.
— А в чём смысл? — он пожал плечами. — Квартира всё равно стояла пустая. А так — польза.
— Но там моё пространство. Я его готовила.
— Значит, подождёт, — спокойно ответил он и переключил канал. — Это не трагедия.
Вероника смотрела на мелькающие лица на экране, а видела только обломки своей мечты. Два года ожиданий, печь за восемьдесят тысяч… теперь куда её?
— Кирилл, — она взяла пульт и выключила звук, — я не согласна.
— С чем именно? — он поднял глаза. — Вер, ты эгоистка? Мать всю жизнь жертвовала собой, ради семьи жила. А тебе жалко помочь?
— Дело не в деньгах! — голос дрожал. — Ты решил всё за меня. Без меня! Я для тебя вообще существую?
— Конечно, — произнёс он спокойно, возвращая звук. — Просто я хотел как лучше.
Вероника поднялась и вышла на балкон. Холодный воздух больно ударил в лицо, но это было легче, чем сидеть рядом с человеком, который только что разрушил её планы.
На следующий день она отправилась в бабушкину квартиру. Хотела убедиться — вдруг Кирилл просто пошутил? Может, не всё так серьёзно?
У подъезда стояла незнакомая машина. Вероника поднялась на третий этаж и услышала голоса. Она позвонила. Дверь открыл мужчина лет тридцати в домашних тапочках.
— Вы к нам? — удивился он.
— Я… это моя квартира, — растерянно сказала Вероника.
— А, хозяйка! — он оживился. — Заходите, познакомимся. Я — Денис, а это Катя, моя жена.
Из кухни вышла девушка с кружкой кофе. Улыбнулась:
— Очень приятно! Мы хотели поблагодарить вас — квартира замечательная! И супруг ваш такой обходительный, всё объяснил, документы оформил.
Вероника стояла в прихожей и рассматривала чужие вещи: тапочки на полу, куртки на вешалке.
— А где стоял стол, большой, у окна? — тихо спросила она.
— Мы его в кладовку убрали, — торопливо пояснила Катя. — Слишком громоздкий. А нам нужен был угол под диван. Надеюсь, вы не против?
Стол для лепки.
— А полки? — спросила Вероника.
— Мы сняли их. Нам они ни к чему, и вообще слишком низко висели. Денис высокий.
Вероника развернулась к двери.
— Подождите! — окликнул Денис. — У нас только один комплект ключей. Может, вы свои оставите?
— У меня нет ключей, — сухо ответила она и закрыла дверь.
Дома Кирилл сидел за столом и читал новости в телефоне.
— Ты был там? — спросила Вероника.
— Конечно. Помог им обустроиться. Отличные ребята. Он программист, она дизайнер.
— Ты отдал им мои ключи?
Кирилл поднял голову:
— А как иначе? Они же арендаторы.
— Кирилл, ты хоть понимаешь, что сделал?
— Заработал сто двадцать тысяч, купил маме шубу, сделал доброе дело.
— А моя мастерская?
— Какая мастерская? — он пожал её руки. — Ты ведь целыми днями работаешь в офисе. Когда бы ты там лепила? Раз в месяц?
— Я бы уволилась.
— И на что мы жили бы? На продажу горшков? — он рассмеялся. — Вер, будь серьёзнее. У нас кредиты. Жить одними мечтами нельзя.
Мечтами. Значит, её жизнь — это иллюзия.
Вечером Вероника позвонила Саше.
— Можно к тебе?
— Конечно. Что случилось?
— Потом расскажу. Мне плохо.
На кухне у Саши пахло пирогом и корицей. Вероника всё выложила.
— Да твою ж мать, — Саша резко поставила чайник. — Вер, а ты что, согласилась?
— А что я могу? Договор подписан.
— Ты собственница! — Саша ударила кулаком по столу. — Ты можешь отменить договор! Пусть он платит неустойку — это его проблема!
Вероника молчала. Саша была права. Но страшно.
— Я бы на твоём месте пошла к юристу, — добавила Саша. — Пусть посмотрит бумаги. Мало ли что там.
На следующий день Вероника встретилась с юристом. Молодая женщина внимательно изучила договор и нахмурилась.
— Очень странный документ. Здесь указан арендодатель — ваш муж. Но ведь собственница вы?
— Да.
— Тогда этот договор можно оспорить. У него не было полномочий его заключать. Но будет скандал. Арендаторам придётся искать новое жильё, они могут даже подать в суд.
— А если я подожду год?
— Тогда не жалуйтесь потом.
Вечером Вероника сидела на кухне. Кирилл смотрел телевизор в зале. Телефон зазвонил.
— Вероничка! — звонко раздался голос свекрови. — Дорогая, спасибо за шубу! Настоящая норка! Артёмочка такой заботливый сын! Все соседки обзавидовались!
— Я рада за вас, — ответила Вероника.
— А твои глиняные дела… ну это же несерьёзно! В твоём возрасте пора бы о внуках подумать!
— Мне пора, — оборвала Вероника.
Положив трубку, она поняла: всё. Хватит.
— Кирилл! — позвала она.
— Что? — откликнулся он.
— Поговорить нужно.
Он вошёл, улыбаясь после комедии.
— Я хочу разорвать договор аренды, — сказала она.
Улыбка исчезла.
— Что?
— Завтра я иду к арендаторам. Пусть съезжают. Ты платишь неустойку.
— Вер, ты сошла с ума? Из-за каких-то горшков рушить семью?
— Нет. Семья разрушена из-за того, что ты перестал считаться со мной.
На следующее утро Вероника поднялась в шесть. Руки дрожали, но решение было принято. Кирилл проснулся в обычное время, пошёл в душ, насвистывал беззаботно. Он даже не помнил их вчерашний разговор — для него это была просто женская истерика.
— Вер, а кофе есть? — прокричал он из ванной.
— Сделай сам, — спокойно ответила она.
Кирилл вышел, нахмурился:
— Что, руки у тебя отсохли?
— Нет. Просто я не твоя служанка.
— Ого! — он хохотнул. — Феминистка проснулась? Ну ладно, приготовлю сам.
Вероника наблюдала, как он суетится с кофеваркой, бормочет недовольные слова, в итоге заваривает растворимый.
— Слушай, — сказал он, усаживаясь напротив, — ты вчера серьёзно говорила про договор?
— Очень серьёзно.
— Вер, ну включи голову! Неустойка — сто пятьдесят тысяч! Где мы возьмём такие деньги? У нас кредит за машину!
— Нужно было думать, когда подписывал договор.
— Да что с тобой случилось? — он стукнул ладонью по столу. — Я же ради семьи старался! Ради мамы!
— Ради мамы — да. Ради семьи — нет, — твёрдо произнесла она. — Ты даже не посоветовался со своей женой.
— Если бы спросил — ты бы не согласилась!
— Именно. И это тебя не смутило?
Кирилл замер. Он впервые видел Веронику такой.
— Я иду к арендаторам, — сказала она, поднимаясь. — Сообщу им, что договор недействителен.
— Вероника! — он вскочил. — Ты не можешь так поступить! Эти люди только переехали!
— А я? Я тоже всё готовила. Два года. Печь купила. Ученики записались. И что теперь?
— Это несравнимо!
— Почему?
Кирилл открыл рот и закрыл.
— Потому что ты моя жена, — наконец выдавил он. — И должна понимать.
— Что именно понимать?
— Что семья важнее твоих увлечений.
Увлечений. Вот оно.
— Кирилл, — очень тихо сказала она, — а если бы у тебя была мечта? Свой автосервис, например. И я без спроса сдала бы твой гараж. Что бы ты почувствовал?
— Это другое дело!
— Чем другое?
— Машины — это серьёзно. А твои горшки…
— Что мои горшки?
— Ну, так, баловство. Несущественно.
Вероника долго смотрела на него. И поняла: всё. Он не считает её человеком.
— Я поехала, — сказала она, взяла сумку.
— Вероника! Постой! Допустим, я неправ. Но ведь поздно что-то менять!
— Никогда не поздно.
— А деньги на неустойку?
— Продашь мамину шубу. Или займёшь.
— Будет скандал!
— Это твоя мама, твои трудности.
Дверь хлопнула.
В автобусе Вероника думала: иногда достаточно одного решения, чтобы всё изменить.
Она остановилась у знакомого подъезда, набрала номер Дениса:
— Здравствуйте, это Вероника, хозяйка квартиры. Могу подняться?
— Конечно! — удивился он. — Что-то случилось?
На третьем этаже её встретили встревоженные Денис и Катя.
— Проходите, чай будете? — заторопилась Катя.
— Спасибо, не нужно. Разговор у меня к вам непростой. Договор аренды недействителен.
— Как это? — побледнел Денис.
— Мой муж не имел права его заключать. Я собственница. Юрист подтвердила, что документ можно оспорить.
— Но мы уже заплатили! — Катя всплеснула руками. — На год вперёд! И ещё залог!
— Деньги вам вернут. С неустойкой. Я даю месяц, чтобы вы нашли другое жильё.
— Месяц?! — Денис растерялся. — А вещи? Мебель? Мы только обустроились!
— Понимаю, но и у меня были планы.
Катя расплакалась.
— Мы что, виноваты? Мы ведь честно всё оформили!
— Вы не виноваты, — мягко произнесла Вероника. — Виноват мой муж. И отвечать будет он.
Она направилась к двери.
— Подождите! — позвала Катя. — Может, поделим квартиру? Я освобожу комнату под вашу мастерскую!
Вероника остановилась, посмотрела на них. Хорошие люди, но чужие.
— Спасибо, но нет. Это мой дом. Я не хочу делить его ни с кем.
Вечером она вернулась поздно. Кирилл ждал на кухне, хмурый, со стаканом водки.
— Ну что, ездила?
— Ездила.
— И?
— У них месяц. Потом съезжают.
— Вероника, ты понимаешь, что натворила? Мама будет в бешенстве! Денег нет! А ты рушишь семью из-за ерунды!
— Из-за ерунды, Кирилл?
— Да! Из-за горшков!
— Нет. Я ухожу, потому что в нашей семье не осталось места для меня.
Он молчал. Потом сказал:
— Ну и что теперь? Развод?
— Я пока поживу у Саши. Подумать нужно. И ты подумай.
Через час Вероника стояла у двери с чемоданом. Кирилл сидел в зале, уставившись в пустоту. Дверь захлопнулась. Она шагала по тёмной улице и впервые за много лет чувствовала свободу.
Через два месяца Вероника стояла в своей мастерской и смотрела на первый обожжённый в новой печи горшок. Неровный, с трещинкой у основания, но её собственный.
— Красивый, — сказала Аня, одна из учениц. — А трещинка даже украшает. Как шрам у героя.
Вероника улыбнулась. Да, как шрам у героя.
Арендаторы съехали ровно через месяц. Денис помог перенести стол обратно к окну. Катя оставила записку: «Удачи с мастерской».
Деньги Кирилл вернул, взяв кредит. Скандал с матерью длился три недели. Та ругала Веронику на все лады, но шубу продолжала носить.
— Как дела? — Саша заглянула с пакетом продуктов. — Принесла поесть. Ты же снова забудешь.
— Всё хорошо. Сегодня ещё двое записались. Уже восемь учеников.
— Кирилл звонил?
— Каждый день, — Вероника аккуратно ставила горшок на полку. — Извиняется, обещает измениться. Говорит, что понял.
— И что ты?
— А я пока не готова. Знаешь, впервые за пять лет я чувствую себя собой. Леплю горшки и счастлива.
Вечером пришёл Кирилл. Стоял у дверей, мялся.
— Привет.
— Привет.
— Можно взглянуть?
Она колебалась, но открыла дверь.
— Заходи.
Кирилл вошёл, осмотрелся. Стол у окна, полки с изделиями, печь в углу. Запах глины и уюта.
— Круто, — сказал он искренне. — Я не думал, что это так серьёзно.
— А ты что думал?
— Что баловство. А это красиво.
Вероника смотрела на него. Впервые за годы он действительно увидел её дело.
— Кирилл, почему ты тогда не спросил меня?
Он опустил взгляд.
— Боялся, что ты скажешь «нет». Мне было проще решить за тебя. Я думал, что знаю лучше.
— А теперь?
— Теперь понимаю, что я тебя совсем не знаю. — Он сел. — Вер, я хочу, чтобы ты простила меня и вернулась.
— Кирилл, я не обязана прощать только потому, что ты привык, что тебя прощают.
— Знаю.
— И я не вернусь лишь потому, что ты сказал «извини».
— А что нужно?
— Время. И доказательства. Не словами, а делами.
Он кивнул. Ходил по мастерской, потом спросил:
— Можно я иногда буду приходить? Просто рядом быть?
— Посмотрим.
На выходе обернулся:
— Вер, а ты счастлива?
Она взглянула на печь, полки, горшки, свои руки в глине.
— Да. Впервые за много лет — да.
Кирилл ушёл. Вероника осталась одна. Включила печь на небольшой жар, приготовила новую партию. Села за стол, взяла кусок глины.
На улице темнело, но она не заметила. Лепила. Как свою жизнь. Заново.