Валентина Сергеевна расположилась в старом кресле у окна, наблюдая, как осень медленно усыпляет сад. За её спиной, перекладывая вещи и щёлкая замками чемоданов, метался Игорь — человек, с которым она прошла больше сорока лет. Целая эпоха, прожитая плечом к плечу, а теперь он решил поставить точку. Хотелось разрыдаться, чтобы стало хоть немного легче, но слёз не было — лишь жгучий сгусток боли внутри.
— Дом остаётся тебе, — произнёс Игорь, избегая её взгляда. — И сбережения никто не тронет. А по хозяйству поможет Нина.
Валентина безмолвно смотрела ему в спину. В этот момент ей казалось, что перед ней вовсе не её муж, а посторонний человек, примеривший знакомое лицо. Тот Игорь, который в юности читал ей стихи под цветущими деревьями, не мог сказать то, что прозвучало накануне: «Я выбирал молодость и здоровье, а теперь рядом со мной старость и болезни».
— Ты помнишь, как мы сажали яблони? — негромко произнесла она.
Игорь на секунду замер, затем резко дёрнул молнию чемодана. Он словно боялся задержаться хоть на миг, опасаясь, что тогда не сможет уйти.
— Нет, не припоминаю. Это было слишком давно.
Она знала — помнит. Видела, как дрогнул его подбородок, как он упорно не смотрит туда, где за окном стояли три яблони, посаженные в годы рождения их детей.
— У тебя ведь тоже ноет спина, — продолжила Валентина. — И давление шалит. Разве я когда-нибудь…
— Хватит, Валя, — резко перебил он, оборачиваясь. В его глазах мелькнул испуг. — Решение принято. Я ухожу к женщине, которая… которая ещё полна энергии. Мне это далось нелегко.
— Разумеется, — спокойно добавила она. — Она ведь моложе тебя почти на двадцать лет.
Валентина вышла замуж за Игоря совсем юной. Недавно отмечали её круглый юбилей. Ничто не предвещало беды, пока муж не преподнёс подарок, к которому она была совершенно не готова — другую женщину. Той было чуть за сорок. Чем он её заинтересовал, оставалось загадкой: ни богатств, ни особых достижений. Он лишь говорил, что им легко и интересно вместе. Валентина не стала расспрашивать. Ей хотелось предостеречь, но прошлое, связывающее их, не позволяло просто отвернуться. Она тревожилась, хотя понимала — повлиять на выбор мужа не в силах.
Игорь ничего не ответил, лишь взял второй чемодан. С Ларисой он познакомился, когда жена в очередной раз лежала в больнице. Они разговорились, провели вместе вечер, и ему показалось, будто он нашёл родственную душу. Он вспоминал времена, когда так же легко гулял с Валей, обсуждая всё на свете. Теперь же длительные прогулки давались ей с трудом — возраст и болезнь брали своё. И рядом появилась женщина, с которой он вновь ощутил себя бодрым. Он поддался этому чувству. За всю совместную жизнь он ни разу не оглядывался на других, но теперь оступился.
Детям пока ничего не сообщили — не хотели добавлять им тревог. Правда всплывёт позже.
Валентина отвернулась к окну. Дождь монотонно стучал по стеклу. В этих стенах они пережили всё: радости и утраты, операции и праздники. Но такого финала она не допускала даже в мыслях.
— Я не нарочно заболела… — прошептала она, словно оправдываясь.
Игорь остановился у двери, не решаясь обернуться.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Просто не могу жить во лжи. Так будет честнее.
Он ушёл, аккуратно прикрыв дверь. Лишь когда машина исчезла за воротами, Валентина дала волю слезам. Она вновь и вновь задавала себе вопрос: случилось бы это, если бы она осталась сильной и здоровой?
Прошла неделя. Нина, помощница по дому, нанятая старшим сыном, поддерживала Валентину, помогала с упражнениями и разговорами. Детям женщина пока не решалась рассказать правду.
— Мой дед ухаживал за бабушкой до последнего дня, — как-то сказала Нина. — Он говорил: «Мы первую половину жизни прожили вместе, а вторую я живу за двоих». Вы не виноваты. Просто не каждый способен любить до конца.
Валентина лишь кивнула, глядя на старую фотографию.
Первой о разрыве узнала младшая дочь — Алина. Она кипела от возмущения, но мать попросила её не вмешиваться.
Спустя две недели в дверь позвонили. На пороге стоял Игорь — растерянный, осунувшийся.
— Зачем вы пришли? — возмутилась Нина. — Она только начала приходить в себя.
— Можно войти? — тихо спросил он, обращаясь к Валентине.
— Проходи, — ответила она. — Забыл что-то?
Он двигался осторожно, словно боялся разрушить хрупкое равновесие.
— Зачем ты здесь? — спросила она. — Проверить, как я?
Игорь подошёл к окну.
— Я всё помню. Яблони. Ты держала дочку, а я копал яму…
— …и я сказала: пусть растут вместе с нами, — закончила она.
Он опустился перед ней на колени.
— Я испугался. Старости, болезней. Думал, что смогу убежать. Но понял — от себя не скрыться.
— И не получилось?
— Нет.
Он не просил прощения и не умолял о возвращении — лишь хотел увидеть её.
Валентина коснулась его седых волос.
— Врач говорит, с новым лечением станет легче. Жить можно.
Он прижался лбом к её ладони.
— Я не смог быть с другой. Всё это время думал только о тебе.
Она смотрела на него и понимала: любовь похожа на старые яблони — она теряет листья, но корни остаются.
— Суп на плите, — спокойно сказала Валентина. — Поешь. И… гостевая свободна.
За окном пошёл первый снег, укрывая сад, который обязательно зацветёт весной — не для молодых и сильных, а для тех, кто сумел пережить зиму и дождаться нового тепла.