Сегодня Вероника с опасной поглядела в видеоглазок и взмолилась – пронеси тетю Тоню мимо их жилья!
Тетя Тоня же прочно обосновалась на их лестничной клетке.
Пришлось впускать.
— Верочка, конфуз такой! Я звоню-звоню, а у тебя ни шороха не раздается. Ушли куда? В поликлинику с утра пораньше с Анжелой? Или дрыхнут, как стадо сурков? Но ты тут как тут. Мылась?
— С Агнией.
— Агния… Заморское что-то. А у меня памяти, как на жестком диске – чтобы что-то добавить, надо что-то стереть. Я такое заморское прозвище не запомню. Буду ее звать Аней. Так ты мылась?
— Угу, банный комплекс тут. Пока веником, щеткой, мочалкой, скрабом, муссом…
— Чистоплотность – это залог хорошего соседства. Я, бусинка, нерях не терплю! Уживемся!
Тетя Тоня полдня раскурочивала сифон под их раковиной, посчитав, что все плохо уходит. Ее сантехник, который менял трубы, и потом долгое время за ней увивался, этому научил!
Вероника стенала, переговариваясь по мессенджеру:
— Забери ты ее! Она твоя сестра, между прочим! Мама!
— Тебе она тетя, да и крестная еще – это и твой крест тогда.
***
Тоню перебрасывали, как волейбольный мяч через сетку. Вероника, когда тетя Тоня в первый раз возникла на ее пороге, отговорилась тем, что у нее Агния простудилась, а Тоня без противогаза в помещение с простуженным жильцом не зайдет. Она поехала к Юле. Юля, прочитав предупреждение от дочери, нагревала градусник, чтобы Тоня подумала, что они все что-то подхватили, и заселилась в хостел.
Тоня не напугалась должным образом.
— В хостеле, наверно, побезопаснее, — сказала Юля.
— В хостеле и не такое подхватишь! Уж у Вероники тоже там поликлиника на дому, да у них и населенность на квадратный метр поплотнее. Тут уютнее. Все-таки это и МОЯ жилплощадь.
— Ты за нее отступные получила.
— Скромненькие.
— По рыночной стоимости.
— Это ты подводишь к тому, что, если мне разок что-то перепало от вас, то я уже не могу пожить в собственной квартире, оказавшись в трудном материальном положении?
— Можешь. Но ты уж шевелись, разбирайся со своим трудным материальным положением, — сказала Юля.
— Ого, что за кипиш? Юлька, от тебя такие упреки слышать… С чего это ты меня подгоняешь? У меня так-то личная драма!
— Двуличная у тебя драма.
— Юлька! Кстати, мама, когда уже совсем плоха была, наказала тебе за мной присматривать. Это и мой дом, тут прошли мои детские годы, а ты…
Две квартиры на троих не делились. Это и без доктора наук по математике понятно. Свой дочерний долг отдавала, в основном, Юля, она и Вероника ухаживали за матерью в ее последние часы. Тоня прилетела из Сочи поздно. Но считаться, кто сколько стаканов воды поднес, никто не хотел. Мама была живчиком, еще дней за пять до безвременного ухода на картошку ездила – 5 соток перелопатила.
Юля и Вероника хотели получить по квартире, Тоня – денежный эквивалент своих долей. Их интересы сошлись. В каждой двушке у нее было по трети (Тоня, Юля и Вероника – всех троих бабушка указала в завещании). По этой трети ей и выплатили, все чин по чину.
Меньшую по метражу двушку заняла Юля, ту, что в более чистом районе и с окнами на южную сторону – Вероника. Она была девушкой на выданье. Там и муж найдется, и детки пойдут – ей больший метраж и пруд у дома нужнее. Тоня, счастливая обладательница денежного приза, вернулась в Крым. К своему “масе”.
— Ты-то что забыла в нашем скучном городишке спустя 6 лет? Где твой мася? Что за личная драма? – спросила Юля.
— Масенька сказал, что я не котируюсь.
— Поясни.
— Вышла в тираж.
— Еще детальнее.
— Да постарела я! – она провела указательными пальцами по верхним векам, — Морщинки! Тут-тут-тут! Везде! Как теперь с этим жить, Юлька? Как ты живешь-то со своими 49-ю? Тут в 39 уже все – баста.
— Весело живу, чего и тебе желаю, но в каком-то другом доме.
— Мася меня бортанул, теперь и ты! Злые вы – уйду я от вас.
***
Со второго захода ей удалось попасть к племяннице.
Чему Вероника сейчас несказанно радовалась, когда тетя Тоня уже действовала ей на нервы.
Тоня полезла и к смесителю.
— Напор-то слабоват! Верка, топай сюда – посмотришь, как я вам тут из ванной конфетку сделаю. А, как повезло тебе, что тетка все-таки решила у тебя остановиться, а не у твоей сварливой мамы!
Помогать она не любит. Это вообще не про нее. Зато любит, когда ее превозносят, и когда она может похвастаться чем-то, что другим недоступно. Будь то бриллианты или умение починить кран.
— Теть Тонь, я занята! – ответила Вероника.
— Ты с мамой болтаешь? – Тоня бесцеремонно заглянула к ней, — Юля, тебя я в своем доме видеть не хочу даже на экране! – и свернула вкладку.
— Тетя Тоня!
— Мои решения не обсуждаются.
Вероника не была столь бескомпромиссна, как мама, да и тетя старше ее, так что у девушки проснулось неумение поставить на место наглых вредителей и неспособность дерзить тем, кто взрослее. Она взмолилась в переписке с мамой – “прошу, приезжай за Тоней”, но Юля была непреклонна – Тоне пора отвечать хотя бы за саму себя. Деньги ей выплатили в полном объеме еще тогда, она на них могла обзавестись собственным углом. Юле неинтересно, почему Тоня приехала к ним, как бесприданница.
У Вероники аж плечи опустились, когда она прочла мамин ответ. Именно ей теперь выпроваживать тетку в гостиницу.
— Мать твоя написывает? А, тоскливо ей там без нас! Нечего близких менять на деньги. Сейчас мы бы с ней кофейку с чем покрепче выпили под сериальчик и оторвались бы. Но пусть сидит там одна.
— Тетя Тоня, я не умею формулировать деликатно, но у меня же Петя. Он сейчас на огороде у своих родителей, эдакая бесплатная рабочая сила. Но он приедет и не обрадуется, что у нас прибавление.
— Ты ждешь ребенка? – округлила глаза Тоня.
— Я о тебе.
— Так осади его! Он у тебя примак. Пришел в жилье жены, еще будет ей условия ставить, и родненькую тетю выгонять?
— Без оскорблений, пожалуйста.
— Да кого я оскорбила.
— Сифон и смеситель хоть прикрути обратно.
— Ой, я как-то уже потеряла интерес к ним. Сама доделай там, а мне баиньки надо, у меня режим. Чтобы хорошо выглядеть и в 39, надо хорошо высыпаться, — произнесла Тоня, потягиваясь, — У тебя надувного матраса нет? И кресла в зале не разбираются?
— У нас нет зала. Есть детская. Ничего, я пару одеял тебе подстелю на кухне, — замахала руками Вероника, как бы извиняясь.
— Это для тебя. Кто из нас моложе? Тому и почивать на полу.
Вероника для начала попыталась поспать между холодильником и стульями, но Тоня бесконечно приходила на кухню, чтобы доесть то, что не влезло днем. И Вероника перешла в детскую. Но от громогласного храпа тетушки все равно хотелось убежать куда-то в тайгу. В непроходимую чащу. К медведям. С ними и то ужиться проще.
У мамы Вероника была уже в 08:20. Надеялась застать маму перед работой, но застала сцену куда занимательнее – мама провожала Николая Юрьевича, а тот улыбался, и от его светящейся улыбки в безлюдном подъезде хмурым утром становилось светлее. Мама перестала его обнимать и ее взгляд уперся в Веронику.
— Николай Юрьевич?
— Вероника… а я твоей маме рассаду принес. Для картошки!
— Рассаду для картошки?
— Вероника, Николай все перепутал, его… его троюродный брат торгует саженцами и рассадой, а Николай просто шел в эту же сторону и занес мне усы садовой клубники.
Мама виляла, как нашкодивший котенок.
Николай откланялся, сказав Веронике “пока”.
— Да, у нас с ним отношения! – мама расставила все точки над “i”, — Я еще не бабулька!
— О нет, умоляю, избавь меня от этого, — кривилась Вероника, проходя в квартиру. Сразу как-то поубавилось теплоты в ее общении с мамой.
— Избавить от чего? В подробностях я тебе рассказывать как-то и не хотела. Ты мне не подружка, а дочь.
— Мама, ты крутишь шуры-муры с моим преподом по географии!
— Когда это было-то? В 9 классе?
— С 8 по 11 он у нас вел географию.
— Вероника, это было сто лет назад. Понимаю, в 10-м классе тебе было бы перед одноклассниками неловко…
— Это не то слово!
— Сейчас-то что?
— Он преподавал у меня в школе. Разве этого недостаточно, чтобы его отшить?
— Нет. Я… я расцветаю рядом с ним.
— Повторюсь: избавь меня от подробностей. Поэтому ты сплавила Тоню к нам? Чтобы мужчин сюда приводить?
— Конкретно этого мужчину. И, я думаю, скоро он будет здесь не “наездами”, а как постоянный проживающий.
— Не, мам, так у тебя не прокатит. Встречаться с ним еще можешь, на встрече выпускников надо мной, естественно, подшучивать будут, но это не критично. А вот приводить его сюда, как мужа – нет.
— Я у тебя и не спрашивала.
— Мама! Я с тетей не уживусь. Определенно, нет. Вы с ней ближе, даже по законодательным нормам сестры ближе, чем тети. Они даже наследники всего лишь второй очереди. Никаких Николаев. Завтра я скажу Тоне, что ты сожалеешь о сказанном и уже готова уступить ей большую комнате.
— Не многовато ли ультиматумов? Я, Вероника, Тоне все выплатила за ее доли. За обе, причем. И за твою квартиру.
— Я безумно благодарна, но мне наш семейный климат дороже, а тетка его развалит! Отправить ее в отель у меня воли не хватает, тут – да, мой просчет. Вот такая я безотказная… Или я, или Николай!
Безотказная? Выходит, Вероника не может командовать никем, кроме матери. Ох, как было бы круто сейчас осадить дочурку! Сказать, что не будешь класть свою личную на алтарь ее семейного климата! Но это ведь Вероника, а с доченькой еще и Агния – Юля без своих девчонок зачахнет.
Николай расстроился, но виду не подавал, и сам позвал Юлю к себе, но женщина знала, что им там будет тесновато – его однушка существенно уступает в площади. Но, если Тоня никуда не съедет со временем, то будут ютится в его однушке: без него ей белый свет уже не мил. Оказывается, и в почти-пятьдесят можно так полюбить.
Только больно, что ни дочь, ни сестра этого не понимали.
— Юль, а ты когда к своему ненаглядному-то?
— За греческим твоим зайти в кулинарию?
— Хочу поклонника привести. Тебе бы уйти куда-то… на уикенд. К понедельнику придешь за рабочими вещами!
— Это вообще-то моя квартира.
— Наша!
Опять у Юли нет ничего своего.
Она уже дремала в однушке Николая, а он сам уехал в школу на родительской собрание – он классный руководитель, как Юле дозвонились с незнакомого номера.
— Алло?
— Юля, у тебя тут потоп! Это Вика! Вода уже по всему этажу льется…
Где-то засорились трубы. Канализационные. Весь поток хлынул к Юле в квартиру – первый этаж у нее, самый уязвимый. Все по колено в… Ну, в воде и не только в воде. Полы однозначно перестилать. Робот-пылесос грустно плавает в этом водоеме. Все, что лежало в нижних ящиках – на выброс.
Вычерпывая это все ведрами, Юля думала, что сейчас придет Тоня и, в четыре руки, они управятся шустрее. Тоня прискакала за своим добром (его на верхних полках вода не достала), посмотрела на потоп, посетовала-посетовала и добавила:
— Масик увидел мои фотки со свидания в соцсетях, повинился, пожалел, что упустил таку-у-ую женщину, и уже зовет обратно, так что у меня рейс.
— А помочь ничем не хочешь?
— Это ж твоя квартира. Ноги я у соседей сполосну, а то… аромат не очень.
Юля написала дочери. У Вероники нашлись отговорки.
Из всех к ней приехал, отменив собрание, один Николай, который безропотно взялся за ведро.