Мила тяжело выдохнула и потянулась к кнопке домофона. В подъезде пахло тушёными овощами и чужими питомцами, а лампочка над дверью мигала, будто с ней кто-то играл в прятки. Пальто тянуло плечи, в руках — тяжёлая авоська с провизией.
— Где ты? — завибрировал телефон в кармане. На экране — Роман.
— Поднимаюсь, — сказала Мила, придерживая дверь. — Ты дома?
— Я на месте, — коротко ответил он. — Мама приехала. Говорит, неважно себя чувствует. Раздевайся, потом обсудим.
На лестничной площадке её встретили облупленные стены. На втором этаже у самой двери сидел полосатый кот. Дверь распахнулась с щелчком.
— Ну вот, наконец, — Тамара Семёновна стояла в халате, украшенном вышивкой. — Я уж решила, вы съехали.
Мила поставила авоську на пол.
— Вы давно?
— С утра, — отозвалась свекровь. — В поездах нынче такие сиденья — спина отваливается. Да и сердце болит, давление скачет.
Роман мелькнул в коридоре, не отрываясь от телефона: — Мил, помоги маме с багажом.
— Конечно.
В спальне, где обычно стоял запах духов, теперь пахло таблетками. Чемодан лежал раскрытым. Мила разложила вещи.
— Роман говорит, ты на работе задерживаешься? — голос у Тамары Семёновны был мягким, но с уколом.
— Просто завал. Сезон, отчёты.
— Себя беречь тоже надо, — она села на кровать. — Ты хоть поинтересовалась, как я добралась?
Мила на секунду задержалась у окна.
— Хорошо доехали?
— Терпимо. Но измоталась. Мне бы в санаторий. Да только дорого, а здоровье не подождёт.
На кухне зазвенела посуда.
— Мам, иди кушать, — позвал Роман. — Мила, подогрей суп, а я за хлебом.
Они сели за стол. После ужина Тамара Семёновна, обхватив кружку:
— Мне надо с вами поговорить. Серьёзно. Я нуждаюсь в лечении. Санаторий — вещь недешёвая. Прошу вас… Нет, прошу вынужденно. Продайте дачу. Мне это очень нужно.
Роман отложил телефон.
— Мам, ты уверена?
— А что мне ещё остаётся? Я ведь не для себя — ради здоровья. Я не вечно жить буду.
Мила долго смотрела на скатерть.
— Я не хочу расставаться с дачей. Там моё: грядки, теплица, куст смородины. Это мой уголок.
Воцарилось молчание. Роман громко поставил кружку:
— Жалко для мамы? Забыла, кто нас выручил на старте? Она же помогала — и не требовала назад. А сейчас ей по-настоящему нужно.
Тамара Семёновна поверх очков:
— Я же прошу не для прихоти. Я одна…
Мила встала, собрала посуду.
— Я благодарна, правда. Но дача — это всё, что осталось лично у меня. Простите, но я не могу.
Роман сверкнул глазами:
— Молодец. Главное — только про себя думать.
Он ушёл. Тамара Семёновна молча вышла в спальню, оставив за собой тонкую тень.
Мила осталась на кухне, прислонившись к столу. За окном шёл дождь. В этом шуме не было ни надежды, ни упрёка.
Утро выдалось тяжёлым. Мила долго ворочалась, а когда всё-таки провалилась в тревожный сон, будильник уже звонил. За столом было тихо. Тарелки стояли на расстоянии друг от друга, как будто и они поссорились.
На работе Мила не могла сосредоточиться: буквы расплывались на экране, мысли возвращались домой. Коллеги обсуждали премии, и даже приветливая Аня лишь кивнула при встрече, не задавая лишних вопросов.
Домой возвращаться не хотелось. Темнело, воздух пах сыростью, и в подъезде как всегда стоял запах старой краски и мокрой тряпки. Пока Мила поднималась по лестнице, сзади послышались шаги. Это была Аня, с сумкой, полной покупок.
— Мил, ты как? — пригляделась она. — С тобой всё в порядке?
— Всё нормально, — коротко отозвалась Мила и открыла дверь.
— У вас гости?
— Мама Романа.
В квартире пахло супом и лекарствами. Мила сняла пальто, поставила сумку на полку.
— Проходи, если хочешь.
— На минутку, — Аня оставила сумку у стены и заглянула на кухню.
Роман сидел у окна, уткнувшись в телефон. Тамара Семёновна выглянула из спальни, молча.
— Всё в порядке? — спросила Аня, наливая воду.
— Спорим, — отрезал Роман. — Важный разговор.
— Поняла. Я просто хотела убедиться, что могу чем-то помочь. Ладно, не буду мешать.
Мила не подняла головы:
— Спасибо, Аня.
Аня помедлила:
— Зови, если что. Я рядом.
Поздно ночью, лёжа на диване, Мила набрала номер:
— Ксюша? Прости, что поздно… Я не выдерживаю.
— Ты плачешь? — мгновенно встревожился голос сестры.
— Они хотят продать дачу. Говорят, для мамы Романа. А я…
— Не уступай, слышишь? Это твоё. Перестань всё отдавать. У тебя есть право.
Мила слушала, как сестра дышит в трубку. За стеной скрипел пол. Впервые за долгое время она не чувствовала себя виноватой.
На следующий день Мила пришла на работу рано. В приёмной пахло кофе, кто-то шептался о премиях. Аня подошла первой:
— Как ты?
— Просто устала, — улыбнулась Мила. — Слишком устала.
Во время обеда начальница объявила:
— Девочки, с премиями придётся подождать. Ждём стабилизации.
В груди у Милы сжалось. Денег и так едва хватало. Аня сжала её локоть.
Вечером дома сына встретила у двери. Он перебирал ключи, будто не замечая мать. В квартире стояла глухая тишина. Тамара Семёновна вязала у окна. Проходя мимо, бросила:
— Внук чужим стал. Может, потому что мама его бабушку не любит?
Мила переобулась. Сын сидел на полу, не отрываясь от планшета:
— Ужинать будешь?
— Не хочу.
На кухне Роман мыл кружку. Протерев руки о шорты, прошёл мимо, будто её не было. Тамара Семёновна заглянула в кастрюлю:
— Немного супа, если остался.
— Есть.
Мила разогрела молча. Сын убежал в комнату и захлопнул дверь.
Позже, когда Мила включила телевизор, чтобы заглушить пустоту, свекровь вышла с телефоном:
— Я тут лишняя. Лучше бы я уехала, куда хотела.
Роман сжал губы:
— Мам, ну прекрати. Никто тебя не гнал.
— Конечно. Вы тут семья, а я… просто мешаю.
Она развернулась и ушла в спальню. Вечер прошёл в напряжённой тишине.
Позже Мила написала Кириллу, бывшему однокласснику: «Кирилл, ты врач. Нужна помощь по поводу свекрови. Есть возможность?»
Ответ пришёл сразу: «Конечно. Приводи. Посмотрим. Помогу.»
Утром Мила собрала документы, уговорила Тамару Семёновну поехать. В больнице Кирилл встретил их сам. С ней был сдержан, с её свекровью — предельно вежлив. Объяснил, что можно оформить бесплатную путёвку. Надо немного подождать.
Через несколько дней пришло письмо: квота подтверждена, лечение возможно.
Вечером Мила осторожно сказала:
— Есть вариант: лечение бесплатное, путёвка одобрена.
Роман нахмурился:
— С чего это вдруг?
— Кирилл помог. Из школы.
Роман отвернулся:
— Понятно. Теперь только твои знакомые и выручают.
Позднее, глядя на него, Мила произнесла:
— Я не отдам дачу, Рома. Она для меня важна. Если хочешь обижаться — твоё дело. Я больше не буду уступать.
Он посмотрел в окно:
— Делай, как считаешь.
Мила стояла у зеркала. Взгляд не прятался. В груди стало свободнее.
Свекровь появилась в дверях:
— Спасибо тебе, — коротко.
Мила кивнула. И впервые за долгое время ей стало спокойно. Роман ходил молча. Каждый раз, услышав имя Кирилла, мрачно смотрел в её сторону, но не произнёс больше ни слова.
А Мила смотрела на себя в отражении и думала: теперь она точно может защищать своё. Даже если вокруг — тишина.