Столица встретила Алису неприветливо: промозгло, сыро, дожди вперемешку с ветром. Лето уже уходило, наступала осень. Солнце, которое так радовало Алису в иллюминаторе, оказалось лишь мимолётной картинкой и тут же исчезло за облаками. Девушка вышла в дождь.
Восемнадцатилетняя первокурсница, с двумя чемоданами и без реального представления о студенческой жизни, стояла в аэропорту и вдыхала влажный воздух, пахнущий рекой.
— Лариса! — сорвалось у неё, когда она заметила знакомое лицо в толпе. Старшая сводная сестра, связанная с ней только общим отцом и редкими встречами в детстве, улыбнулась и протянула руки.
— Алиса! Наконец-то! Твой рейс задержали, я уже два часа тут торчу… Ты повзрослела, — Лариса чуть смущённо рассматривала сестру, в её глазах Алиса всё ещё оставалась ребёнком.
— А ты всё такая же, ещё краше стала, — выдохнула Алиса, почувствовав, как улетучивается волнение.
По дороге до квартиры разговоры не смолкали: Алиса делилась мечтами о будущем, о том, как ждёт первый курс, жаловалась, что её не поселили в общагу.
— Не думай об этом, — махнула рукой Лариса. — У нас места хватит. Антон всё подготовил, даже генеральную уборку устроил. Комната ждёт тебя.
Дверь квартиры открыл именно он. Антон.
Алиса застыла. В реальности он был куда обаятельнее, чем на снимках. Взгляд, улыбка — всё пронзило её.
— Добро пожаловать, Алиса, — его голос был мягким, глубоким. Он протянул руку, и её сердце подпрыгнуло. С этого момента внутри Алисы что-то перевернулось. Влюблённость накрыла мгновенно, как внезапный ливень.
Учёба оказалась серой и скучной. Однокурсники — чужими. Алиса жила лишь мгновениями, проведёнными в квартире сестры.
Она вставала раньше, чтобы успеть сварить Антону кофе. Подбирала одежду, чтобы подчеркнуть свои формы и молодость. То проходила мимо, то предлагала помощь:
— Антон, может, подсобить?
— Нет, Алиса, справлюсь, — отвечал он рассеянно.
Это её задевало. Но однажды, когда Лариса уехала к матери, настал её час.
Антон был мрачен, жаловался на начальника. Алиса предложила открыть вино. Разговоры перетекли в откровенность, а потом случилось то, о чём она мечтала. Их сблизило тайное желание.
С тех пор встречи стали постоянными. Но Алиса хотела большего. Ей было мало отелей и редких вечеров. Она жаждала жить с ним. Для этого нужно было убрать Ларису.
— Зачем тебе Лариса, Сергей? Она ведь уже немолода. Эти морщины… А я — свежая, полная жизни. Я могу подарить то, чего она не сможет. Так зачем она тебе? — Алиса обвила его.
— Она моя жена.
— Это можно изменить.
— И твоя сестра.
— Переживу.
— Что тебя не устраивает? — спросил он.
— Всё, — призналась Алиса. — Разве это отношения? Прятаться по гостиницам, ждать, когда ты выкроишь пару часов. Ты сидишь с ней в квартире, я — в общаге с чужими девчонками. Зачем эти муки? Мы можем жить вместе и быть счастливы. Разве ты меня не любишь?
Он прижал её, но в глазах скользнула тень:
— Люблю вас обеих. Но её… сильнее.
Эти слова стали для Алисы ударом. Она мечтала о признании, о том, что он бросит всё ради неё. Но услышала обратное.
«Не время», — сказал он. И это «не время» стало для неё издевательством.
С каждым месяцем Алиса понимала: Антон никогда не уйдёт от Ларисы. Для него это семья, привычка, ответственность. А она для него — всего лишь тайное увлечение.
Но пока он рядом, можно подтолкнуть его к «правильному» выбору.
— А что, если убрать преграду? — однажды произнесла Алиса.
Преграда — Лариса. Женщина, которая приютила её, помогла. Но теперь Алиса видела в ней лишь соперницу.
Май. Вечерние сумерки окутывали улицы. Лариса, как всегда, поставила машину у дальней арки и пошла во двор.
— Стой! — раздалось из темноты.
Она обернулась — и на лицо брызнуло что-то едкое. Крик. Острая боль. Кожа горела огнём.
В больнице подтвердили: кислота. Рука пострадала сильнее всего, часть лица и глаз — тоже. Врачи утешали: шанс на восстановление есть.
Антон не отходил от постели жены. Но в его взгляде мелькало понимание. Он догадывался, кто это сделал.
Полиция быстро вышла на Алису. Под давлением она во всём призналась.
Родители прилетели уговаривать Ларису забрать заявление.
— Пожалей её, она ещё девочка, — умоляла мачеха. — Антон ведь сам голову заморочил!
Но Лариса лишь плакала.
— Не он это сделал, а она, — твёрдо произнесла она.
Отец и мачеха твердили: «У неё жизнь сломается».
— У неё? — вскипела Лариса. — А у меня разве нет?
Антон вскоре ушёл окончательно. Квартиру оставил Ларисе. Она начала долгий путь восстановления: операции, реабилитация, борьба с последствиями.
Алиса же сидела в камере, уткнувшись в серые стены. Она написала Ларисе письмо с извинениями. Но легче не стало.