Казалось бы, ну, лежит себе и лежит. Но нет, жене непременно надо, чтобы оно здесь не валялось.
«Чего ты тут всё раскидал?! Чего разлёгся?!».
К коту, заметьте, у неё вопросов нет. Тот раскидал, развалил себя всячески, и она им лишь умиляется.
Даже если он наблюёт на ковёр!
А с наблевавшем на ковёр мужем представляете, что она сделает?
Никакого снисхождения. Никаких поблажек. Никакой жалости!
А почему?.. Потому что кот вылизывается?
Так и муж бы вылизывался — просто не дотягивается!
Так что, за такой обидный недостаток его теперь мокрой тряпкой стегать?
Ну, обронил он носок… трусы, рубашку, брюки, куртку… Так он же неумышленно.
А кот специально роняет всё, что плохо лежит, стоит, весит, болтается.
И ему ни-че-го!
Он может в клочья исполосовать гардины, обои, мебель, а мужу стоит случайно чулочек ноготком потянуть, и его казнят. Четвертуют за одну лишь стрелочку!
Это потому, что кот — шерстью, а муж котлетой отрыгивает?
Так и муж бы шерстью отрыгивал, но, говорю ж вам: не дотягивается!
И за эту вот негибкость его теперь поганым веником по мордам?
Ну, не опустил он стульчак. Или опустил, но не поднял, в результате чего остались три капельки. Так что?!
Кот, вон, если чего не по нём, целенаправленно в кровать, в обувь, в рот спящего метит – нарочито, демонстративно, показательно. И при этом к нему лишь один вопрос: «Чем мы тебя обидели, солнышко?»
А мужа в те три капли непременно мордой ткнут. Без вопросов, без суда, без следствия.
И только потому, что муж стряхивался.
Так он бы вылизывался, но говорю ж: не дотягивается!
Кот, кстати сказать, стряхивается где угодно, а несчастному мужу даже в туалете нельзя.
Может, потому что он не такой ласковый?..
Так и котик же — не ласкает, а лишь ластится.
Бесцеремонно запрыгивает, садится на лицо… А она ему: «у ты мой миленький… у ты мой сладенький…»
А попробуйте вы сесть ей на лицо! Или хотя бы просто на неё запрыгнуть! Представляете, что она с вами сделает?!
А-а, у вас нет нашатыря, чтоб такое себе представить?! Ну, конечно, вы же не запасливый.
Это ж котику позволительно таскать под диван – падаль, мясо, мух, конфетные фантики, и она будет вздыхать: «Ах, ты мой добытчик! Мышку мне приволок».
А муж ей — зарплату, еду — холодильниками, и всё равно: «Паразит!».
Ну, пожевал он те «хрустики» — пряные, масляные. Ну, рассыпались они немножко по пузу и в кровать. Ну, не долизал он их, потому что не-до-тя-ги-ва-ет-ся! Так за это ему дышлом пылесоса в харю совать?!
Кот даже если раздерёт ей всё, обмочит, изгадит, сметаной мордой — в перину, унитазной — лицо лизать, она ему всё равно скажет: «Ду-у-ушечка».
А мужу стоит пальчики о скатерть обтереть, и он сразу: «Свинья!». Потому что — «Это не вывести!».
Его из себя вывести, до инфаркта довести, а пятно — не вывести!
Потому, что у котика лапки, а у мужа – лапища?
Потому, что котик лакает из мисочки?
Так и муж бы — лакал из мисочки, но они ж, гады, пиво и водку в бутылки льют!
Да и язык у него в три раза короче!
Как с таким коротким языком, можно говорить о равноправии, если им – не лакать, не дотянуться, не вылизать?
Бесправие сплошное. Одно языковое бесправие!
И коты наглейшим образом тем пользуются.
© Эдуард Резник