Марк стоял у окна, сжимая в руке телефон, и самодовольно усмехался. Отражение в стекле улыбалось ему — человеку, который, по его собственному мнению, добился всего. Сегодня он станет отцом… дважды. Мысли путались, смешиваясь в странный, стыдливый коктейль из гордости, страха и восторга.
— Любовницу и жену в один роддом отвезли… — повторил он в трубку с самодовольной ухмылкой. — Всё под контролем! Дети — это же счастье, неважно, от кого. Всё уладится. Свете скажу, чтоб поменьше болтала. Она ведь даже не знает, как выглядит Ирина. А Ира не догадывается о Свете. Отлично. Перезвоню позже.
Он выключил телефон и глубоко вдохнул. Да, сегодня он официально многодетный отец: у Иры — двойня, у Светы — сын. Разве не повод отметить? Он чувствовал себя хозяином жизни, уверенным в своей безнаказанности. Всё шло по плану.
Но вечером, когда он уже потянулся за первой рюмкой, зазвонил телефон. На экране вспыхнуло имя — «Ирина». Сердце дрогнуло, но он быстро успокоился: наверное, хочет похвастаться малышами.
— С дочкой всё хорошо, — тихо сказала жена. Голос её был плоским, мёртвым. — А сын… он не выжил.
Эти слова ударили, как нож. Воздух исчез. Мир, тщательно выстроенный Марком, треснул. Из трещины повеяло ледяным ветром утраты.
— Что? Как?.. Я сейчас приеду! — выдохнул он, чувствуя, как ноги становятся ватными.
— Не приезжай. Тебя всё равно не пустят. Жди дома, — сказала Ирина и отключилась.
В пустой гостиной Марк стоял, не в силах пошевелиться. Он представлял жену — сильную, сдержанную — одну в палате, с этой невыносимой болью. И впервые понял: ни деньги, ни уверенность не помогут. Только время. А времени потребуется слишком много.
Он отменил все встречи. Коньяк так и остался на столе. Вместо застолья он метался по квартире, готовя дом к возвращению жены и новорождённой дочери. Свете он лишь коротко сообщил:
— У меня проблемы… Не спрашивай. Главное — чтобы ты и сын были в порядке. Я не исчезаю, просто нужно время.
Она молчала, сдерживая обиду. Знала, на что шла, когда связывалась с женатым мужчиной.
Ирина вернулась домой тенью. Всё делала машинально — кормила, пеленала, молчала. Смотреть на дочь без боли не могла: в каждом её движении чудился призрак потерянного ребёнка.
Марк осторожно предлагал помощь, врачей, психолога.
— Я справлюсь, — тихо отвечала она. — Мне помогут практики.
— Опять твои обряды? — раздражался он.
— Не волнуйся. Всё под контролем. Просто… ты хотел много детей. А теперь… — она не договорила.
Он попытался её обнять. Она отстранилась:
— Оставь. Я должна пережить это сама.
Прошло два месяца. Жизнь потихоньку возвращалась в русло, но в доме поселилась глухая печаль.
Поздно ночью Марк вернулся домой:
— Ирина, нужно поговорить.
— Что случилось?
— У меня есть сын. От другой женщины. Она погибла сегодня — лед с крыши… Мальчик жив. Я не могу бросить его. Или мы возьмём его, или он попадёт в приют.
Ирина села на пол. Без слёз, без слов. Потом прошептала:
— Утром поедем за ним.
Так в их доме появился мальчик — Дима. Ирина растила его, как родного. Для Марка это было облегчением. Всё слилось в одно: жена, дети, покой. Почти идеальная семья.
Но вскоре с Ириной начало твориться что-то странное.
Она стала говорить, что слышит голоса. Утверждала, что с ней разговаривает мать ребёнка. Проводила ночами какие-то «очищающие ритуалы». Марк сначала злился, потом испугался.
— Ты же обещала не заниматься этой чертовщиной! — срывался он.
— А ты обещал быть верным, — холодно отвечала она.
Ирина улыбалась детям и называла их «двойняшками». Всё чаще говорила, что именно она вынашивала обоих.
Марк терял рассудок от ужаса и чувства вины. Однажды, заглянув в спальню, он увидел свечи, нож и старую книгу.
— Что это?! — крикнул он.
— Я должна это сделать! Она не уходит, понимаешь?! Светлана не уходит! — глаза Ирины горели безумием.
Наутро она кричала на пустое место, угрожала ножом невидимому врагу. Дети плакали. Марк вызвал скорую.
Ирина оказалась в клинике. Голоса не утихали. Она разговаривала с ними — с призраком, со своей виной, с прошлым.
— Я теперь с тобой, — шептала ей Света. — Ты и я — наказание друг другу.
Марк тем временем построил новую жизнь. Сошёлся с коллегой. Потом с другой. Рождались новые дети. Всё повторялось.
А Ирина сидела на скрипучей койке, тихо улыбаясь кому-то, кого никто, кроме неё, не видел. Может, действительно разговаривала с мёртвой женщиной. А может — лишь с собственным безумием.
Она не знала. И уже не пыталась понять. Потому что понимание не вернёт утраченное, не исцелит предательство и не отменит проклятие, которое они все сами себе устроили.