Анна очень ждала пенсию, работала на вредном производстве, хотелось отдохнуть. Поэтому после выхода на пенсию больше не работала ни дня, радовалась, появилось свободное время, немного здоровье поправит, будет легче жить.
Замуж Анна вышла в тридцать лет, жила в деревне с родителями, сестрами, после школы никуда не поступала, работала в деревне. Потом уехала в город, познакомилась с Сергеем, работали в одном цехе, поженились. От завода им дали комнату в общежитии, так началась их семейная жизнь.
Через полтора года родился сын, а потом через три и дочка. Муж тоже был рабочим, денег не хватало, некоторые знакомые Анны отдыхали в санатории, а она санаторий не могла себе позволить, в деревню к родителям и то редко ехала, двое детей, да ещё Сергей стал часто приходить нетрезвый. Когда Анна ему выговаривала, что он себя ведет нехорошо в присутствии детей, он её оскорблял. Через некоторое время от завода получил муж двухкомнатную квартиру, вот тогда Анна на себе прочувствовала отношение мужа, особенно в нетрезвом виде:
— Если бы не я, так и жили бы в общаге, это я заработал квартиру, это моя квартира, а ты здесь никто.
Анна, как могла ограждала детей, но разве в одной квартире это можно сделать? Закрывала дверь в комнату, но муж крuчал так, что соседи слышали, не то, что дети. Для мужа было счастьем напuваться с друзьями каждый день после работы почти до упаду. Муж прожил недолго в новой квартире, если бы не пил, мог бы жить, да жить.
Анна осталась одна с двоими детьми, работала там же, трудно было на одну зарплату жить втроем, дети росли, взрослели. Анна не могла сказать, что она тоскует по мужу:
— Еще неизвестно, как бы жили, он уже на меня руку поднuмал, — говорила она подруге Вере. Но Вера её поддерживала:
— Не кори себя, что не очень переживаешь из-за с.мерmи мужа, все, кто его знал, никто тебя не осудиm. А ты и не раскрывай свою душу всем.
Прошли годы, сын Саша женился, живет отдельно, всё у него хорошо. Дочь Таня тоже вышла замуж, вначале они с мужем Павлом снимали квартиру, но, когда родился ребенок, стало трудно. Таня в декрете, работал один зять, поэтому они переехали к Анне в квартиру. Она была рада, помогала с внуком дочери, хоть и сама еще работала, тем более Павел всё время говорил теще:
— Мы ненадолго, как только встанем на ноги, съедем от тебя. Лучше жить отдельно.
Но время шло, с тех пор они так и живут с Анной, у них уже двое детей. Зять ушел с работы по сокращению, и большую часть времени стал проводить, лежа на диване. Иногда говорил:
— Отдохну немного, потом пойду искать работу. Через некоторое время сходит куда-нибудь, устроится, неделю поработает, увольняется:
— Какие-то начальники мне попадаются недалёкие, ругаются, это им не так, и то не эдак, — недовольно ворчал Павел.
Анна старалась ему объяснять, по доброте душевной думала, что зять недопонимает:
— Павел, начальники и существуют для того, чтобы требовать, ругать, а если никто не будет выполнять свои обязанности, как положено, что тогда будет?
Но зять морщился, отворачивался, не хотел слушать. Конечно Анна ради счастья своей дочери молчала, лишний раз ничего не говорила. Дочь работала, Анна на пенсии, получается, что они кормят Павла. А ему понравилось сидеть дома, прогуляется, и снова на диван. Анна делится с подругой, когда та начинает ей выговаривать:
— Ничего не скажешь, хорошо твой зять устроился, не работает, кормите его, о жилье не беспокоится, хорошо ему здесь, тоже мне кормилец семьи.
— Ладно хоть не пьет, место есть, пусть живут со мной, мыкаться по чужим углам трудно, я это знаю, сама через это прошла. Не хочу, чтобы моя дочь так же жила. И как я буду одна спокойно жить в квартире, когда детям негде жить?
Вера убеждала её:
— Он глава своей семьи, двое детей, он мужик, должен обеспечивать семью. Я не говорю, что кучу денег зарабатывать, но хотя бы элементарно, устроился на работу, и хоть сколько-то приносил домой.
Анна это знает и понимает, но она не вмешивается в жизнь дочери, терпит ради неё:
— Верочка, конечно зять живет на наши с дочкой деньги. Вместе кушаем, ну не могу же я ему сказать, этот борщ мы варим из мяса, купленного на мою пенсию, или зарплату Тани. Не могу я его спросить, что он купил для этого борща и вообще из продуктов?
Вера только качает головой:
— Ты мечтала отдохнуть на пенсии, и что, получается?
Раньше, когда Анна работала, еще было терпимо, она приходила домой только вечером, не видела зятя на диване целый день. С утра на работе, вечером в своей комнате, а сейчас старший внук Данил вырос, кровать перенесли к ней в комнату.
Анна понимает, что внуку тоже хочется отдельную комнату, но что делать, если квартира двухкомнатная? Сейчас Анна на пенсии, спокойно не может ходить по своей квартире, чувствует себя в гостях, специально уходит из дома. То в магазин, то к подруге, а недавно приболела, никуда не выходит, постоянно дома, зятю не нравится:
— Тёща, ты что дома сидишь, у тебя что все дела закончились, мельтешишь тут перед глазами, шла бы куда-нибудь до вечера.
Анне стало обидно, ушла в комнату, проплакалась, успокоилась:
— Знаешь, что, дорогой зять, а не пошел бы ты искать работу, или еще куда-то. Это моя квартира, и живешь ты здесь только потому, что Таня моя дочь. Тебе не стыдно, две женщины тебя здорового мужика кормят, а ты еще будешь здесь свои условия мне ставить.
Павел аж подскочил с дивана:
— Ух ты, старая, как заговорила! Да я сейчас же уйду, терплю тебя, ради своей жены и детей. Он оделся и ушел.
Анна снова плачет, переживает, что скажет дочери. Пришла Таня с работы, мужа на диване нет:
— Мама, а где Паша, неужели работу ушел искать?
— Нет, дочка, я думаю, что он ушел от нас, мы разругались, он меня выгоняет, я ему мешаю, «мельтешу» перед глазами, — сказала Анна.
— Мама, ну что ты не могла сдержать себя? Зачем ты его выгнала? – с упреком сказала дочь.
— Таня, ты себя совсем не уважаешь, сидит у тебя на шее здоровый мужик, детей твоих объедает, даже не сделает вид, чтобы найти работу. Тебе самой-то не обидно за себя? Ты посмотри на кого похожа? Пашешь, кормишь его, да еще вещи ему покупаешь, лучше бы себе купила или детям.
Ближе к вечеру Павел заявился домой:
— Так жена, вот мое условие, выбирай, или я здесь остаюсь, или твоя мамаша. Нам вдвоем здесь тесно.
Как только Анна услышала эти слова, ушла в комнату, ей был слышен скандал:
— Паша, это квартира мамы, ну куда она пойдет под старость? А ты лучше бы шел работать, нам свою квартиру давно нужно иметь, у нас дети, что им останется?
— А что, вот квартира есть, и дети здесь будут жить, а ей если не нравится пусть уходит. У неё еще есть сын, вот и пусть туда катится.
Анна поняла, что зять никогда не пойдет работать, а так и будет сидеть на шее у жены и у неё. Дочку жалко, но с другой стороны, дочь почти никогда не заступается за мать, даже если и слышит, что зять нелицеприятно отзывается о теще. Сыну она никогда не жаловалась, всегда выгораживала дочку, говорила, что всё у них чудесно.
Рано утром, пока все еще спали, Анна тихо-тихо ушла с сумкой из своей квартиры, она решила уехать в деревню, в родительский дом, правда он в плохом состоянии, но она надеется привести его в порядок. На электричке уехала в деревню, увидев родительский дом, заплакала, он стоял покосившийся, крыша провалилась.
Анна не помнила, сколько сидела на скамейке под окнами дома, услышала, что подъехала машина, увидела сына с внучкой:
— Мама, ты что здесь делаешь? Ты почему мне ничего не рассказывала? Почему всегда от тебя слышу – «всё хорошо, всё хорошо», и сестра молчит. Хорошо, что мне позвонил её сын, мой племяш Данил, он из их семьи самый нормальный, и адекватный человек. Сказал мне — «бабушка куда-то ушла, после скандала». Давай садись в машину, поехали.
Александр привез мать к себе, сноха встретила вежливо, накормила, и сказала:
— Мама, хочешь живи здесь с нами, а еще есть вариант с квартирой моей мамы, она уже два месяца стоит свободная, после смерти мамы, мы сделаем косметический ремонт, и можем перевезти тебя туда.
Анна живет уже второй год в однокомнатной квартире. Дочь Таня перестала с ней общаться, наговорила кучу гадостей, обвинив мать во всех грехах. А потому что брат приехал, проучил её мужа, её поставил на место. Она целую неделю ухаживала за мужем, а тот стонал, лежа на диване, жалуясь, как ему больно.